Было это привидение и неожиданное, и страшное, и необъяснимое — все, как быть полагается, но облик его был совсем в привиденческом быту небывалый. Скажу прямо: привидение это было — жестянка из-под керосина.
— Возвращаюсь я вечером домой, — начинала писательница свой жуткий рассказ, — звоню. Открывает двери лакей. Передняя у меня довольно элегантная, поэтому то, что я увидела между вешалкой и зеркалом на ковре, очень меня удивило: там у стены стояла большая жестянка из-под керосина. Я даже рассердилась:
— Это еще что за мерзость? Зачем это здесь?
Лакей смотрит на меня в недоумении.
— Что, — говорит, — прикажете?
— Как что прикажу? Зачем вы сюда эту гадость поставили?
Он смотрит по направлению моего взгляда, потом снова на меня, т лицо его выражает полнейшее недоумение.
— Да что вы, не видите, что ли?
Он совсем растерялся.
— Господи, да что с вами, я не понимаю! Уберите наконец эту жестянку! Вот, вот, вот эту самую, я о ней говорю!
И сердито толкнула ногой и — о ужас! Нога прошла через жестянку так свободно, как будто это был туман над ручьем, и стукнулась о стену.
Тут уж и я выпучила глаза.
Что за притча?
Однако, нужно было спасать свой престиж перед лакеем. Еще подумает — подвыпила барыня в гостях.
Взяла себя в руки.
— Ничего, — говорю, — пустяки… Можете идти!
А сама боком-боком, да в дверь.
Почему явилось мне это странное привидение, что оно мне предвещало, о чем предупреждало — не знаю. Потом отнесла я это видение к забастовке, когда электричество по-гасло и нужно было покупать керосин…
Рассказывать она об этой история не любила. И я ее вполне понимаю. Если к какому-нибудь почтовому чиновнику являются и Асаргадон, и Жанна д'Арк, и Иоанн Грозный, так и к писательнице могло бы явиться что-нибудь поинтеллигентнее, чем банка из-под керосина.
Не правда ли?
У дверей пансиона фрау Фиш остановился плотный человек в широком английском пальто, почитал дощечку и позвонил.
Фрау Фиш открыла сама.
— Я бы хотел получить небольшую комнату за небольшую плату, — робко сказал гость.
Фрау Фиш посмотрела на его широкое калмыцкое лицо, раскосые глаза, жиденькую прямоволосую бороденку и ответила:
— Небольшая комната есть, но за большую плату.
Гость ей не понравился. Во-первых, выражение лица у него было робкое, что в глазах немецких хозяек обличает безденежье, во-вторых, вместо багажа у него был кулечек в рогожке, что уже явно утверждало предположение.
— Я согласен, — сказал гость и кротко улыбнулся.
Хозяйка повернулась и повела его в коридор.
— Вот комната!
Комната была маленькая, полутемная, без печки.
— Тысяча марок в день. Без пансиона.
— Это чудесно! — кротко радовался гость. — Мне именно удобно без пансиона.
— Да, но я не хочу отдавать ее без пансиона. Я хочу отдать ее с пансионом за две тысячи марок.
— Тем лучше! У меня ведь очень маленькие потребности: горсточка риса в день, иногда яблоко.
— Раз у вас специальный стол, это будет стоить дороже. Тогда — три тысячи.
— Благодарю вас! Вы так добры! Вы так охотно идете навстречу каждому моему желанию!
Хозяйка облизнулась, широко раскрыв рог, точно тигр зевнул.
Гость вздрогнул и пристально посмотрел на нее.
— Простите, что я так смотрю на вас. Вы напомнили мне нечто из моих прошлых воплощений… Точно не помню, что…
— За телефон будете платить отдельно.
— Я не пользуюсь телефоном.
— Если не пользуетесь, то это будет стоить дороже.
У хозяйки была большая голова, круглая красная рожа и короткая толстая фигура, затянутая в корсет. Ноги были засунуты в мягкие бурые туфли. Гость смотрел на нее ласково и задумчиво:
— Да, да! Чудесно! Ах, если бы только вспомнить!..
Хозяйка ушла и вернулась с листками для прописки личности.
— Ваша фамилия?
— Будда.
— Занятие?
— Я всесовершенный.
Хозяйка записала: «коммивояжер».
— Лета?
— Много тысяч.
— Вы очень моложавы. Ваша родина?
— Индия.
— Индия? Скажите, вы не встречали в Индии господина Цукермана?
— Нет.
— Странно! Он возил туда трикотажные изделия. Его там все знают. Все это подозрительно.
Вечером хозяйка подставила лесенку к двери нового жильца и заглянула к нему через верхнее стеклянное окошечко. Жилец сидел на диване, поджав по-турецки ноги, и думал.
Хозяйка слезла и постучала в дверь.
— Херр Будда! Вы не должны сидеть, поджав ноги, это портит мебель.
На следующее утро она сказала, что требует деньги вперед за полгода.