— А к нам, представь, Валентина Ивановна приехала. Только держала себя как-то странно: пришла с пристани без вещей, едва поздоровалась и сейчас же ушла в Александровскую больницу. Говорит — там ей будут делать какую то операцию.
— Позволь! Но ведь Александровская больница не в Ялте, а в Харькове! Да и каким образом Валентина, только что прибывшая с пароходом, — могла успеть сговориться с врачами больницы насчет операции? Что-то путаешь!
— Ну, я уж не знаю. А только она так и сказала: пойду, мол, в Александровскую больницу, там мне будут делать операцию…
Я съездил в ялтинскую городскую больницу, побывал и в двух частных лечебницах, — и нашей знакомки там не нашел. Убедился, что у моей жены была галлюцинация, но через несколько дней мы получили из Харькова письмо, в котором общие знакомые нас извещали, что Валентина Ивановна, внезапно заболевшая, — была отвезена в Александровскую больницу, и там подвергнута хирургический операции. Время совпадало с видением. Объяснить происшедшее простым совпадением — трудно, тем более, что о заболевании Валентины мы не знали, возможность ее обращения в Александровскую больницу предвидеть было нельзя. Работа проницательного подсознания тут не могла иметь места.
Другой близкий к этому случай: однажды, живя уже на Капри, моя жена увидела в нашем виноградничке медленно проходившую даму, в которой узнала малороссийскую артистку З. Позвала меня, заявляя:
— Пришла З. Только у нее почему-то лицо и руки забинтованы!
Я оторвался от работы и вышел в сад. З. — там не было. Значит, — «привиделось». Галлюцинация.
Недели полторы спустя нашел в «Приазовском крае» заметку:
— Такого-то числа премьершу гостящей у нас малороссийской труппы З. постигло серьезное несчастье. Завивая волосы в уборной городского театра, она опрокинула на себя спиртовку, спирт загорелся, пламя перешло на платье уважаемой артистки. Сбежавшиеся товарищи спасли З., но у нее сильные ожоги на лице и на руках.
Тут опять «простым совпадением» объяснить дело слишком трудно. Приходится прибегнуть к версии передачи мысли на расстоянии.
Общеизвестным является феномен так называемого «ложного воспоминания» или «ложной памяти»: вы в первый раз в жизни попадаете в данную местность, в данный дом, — а все вам кажется здесь таким знакомым, что вы никак не можете отделаться от мысли, что вы это уже видели. Но так как видеть вы этого не могли, — то рождается предположение, что здесь вы побывали не в нынешней жизни, а когда-то раньше. (Вневременность души.)
Тут играет роль определенный закон ассоциации идей, и опять-таки примешивается все то же любящее подшучивать над человеком подсознание.
Но бывают и такие случаи, когда действует что-то другое. Так, например, — в конце прошлого века, мой тогда гостивший в Италии старший брат, художник К. Первухин, — получив от нас из Харькова сообщение о том, что наша семья перебралась на другую квартиру, — увидел во cне эту нашу новую квартиру. Сон был так жив, что брат, проснувшись под его впечатлением, — нарисовал план нашей новой квартиры, разметил место нахождения мебели и, наконец, — отметил подробность, — которая от нас, обитателей квартиры, — ускользнула: несколько необычайную форму потолка в одной комнате. План этот оказался совершенно соответствующим действительности, как будто рисовавший его в самом деле побывал в нашем жилище и помнил все ею особенности. На самом деле, — этого не могло быть, — ибо дом был выстроен только за два года перед этим, а брат мой не был в Харькове уже лет пять. Но какая-то странная связь существовала. Только по приезде брата в Харьков, когда мы попытались разобраться, в чем тут суть, — нам, к нашему несказанному удивлению, удалось установить, что этот именно дом был выстроен по чертежам и под надзором нашего отца, землемера по профессии.
Тут опять намек на передачу мысли на расстоянии.
Теперь позвольте рассказать несколько знакомых мне подлинных историй, в которых имеется и излюбленный читательской массой «страшный» элемент.
Первую из этих историй мне рассказал герой странного происшествия, хорошо знакомый рижскому обществу бывший генерал русской службы, рижанин родом, Виктор фон Э.
Вот его рассказ текстуально:
— <B> 1908 году я был командирован из Петербурга в Ивангородскую крепость как офицер генерального штаба. До того я в Ивангороде ни разу не был. Поселившись в крепости, — я оказался заваленным служебными делами до такой степени, что не имел возможности входить в сношения с посторонними. Ни знакомств, ни разговоров, ни малейших причин к мистической настроенности. Несколько дней спустя мне пришлось, опять-таки по служебным делам, сделать поездку по железной дороге. Я вез с собою казенные документы, и все мои мысли были заняты именно этими документами крайне сухого содержания: сметами разных сооружений и ведомостями со справочными ценами. Мне предстояло делать доклад, и я, поместившись в вагоне, перебирал в уме разные детали этого доклада. Вагон, в котором я ехал, — был вагоном-микст I и II классов. Я сел во втором классе, где не было ни одного пассажира. Приблизительно четверть часа спустя я увидел или, вернее сказать, почувствовал, что из-за довольно высокой спинки дивана на меня кто-то пристально смотрит. Поднял глаза — увидел голову какой-то старухи, одутловатое желтое лицо, круглые черные глаза, странно искривленный рот. На лице — выражение острого и напряженного, может быть — тревожного любопытства. Первой моей мыслью было — что я ведь везу секретные документы. Не подглядывает ли эта женщина? Но сейчас же успокоился: все документы — в запертом на ключ портфеле. Однако, меня нервировало это бесцеремонное выглядывание незнакомой мне женщины из-за спинки дивана. Чего ей нужно?