– А вам назначено, уважаемые? – строго спросила она, став еще более важной. – У нашего директора, – она сделала ударение на этих словах, – каждая минута на счету.
– Меня ждут – и с нетерпением, – без обиняков сказала гостья. – Скажите, что приехала Мария Федоровна Бестужева.
– Непременно, – ответила дама, приоткрыв ладонь, в которой сверкнул маленький серебристый сотовый. – Подождите. – Она повернулась влево, но гигантская грудь, качнувшись штормовой волной, опередила хозяйку и сама потащила важную даму в сторону.
– Да ее заносит, – тихонько заметил Крымов.
Мария, прыснув в кулачок, другой рукой крепко сжала его пальцы:
– Тише!
Дама обернулась на них, бросив осуждающий взгляд, выбрала номер в списке контактов и уже не голосом, а голоском назвала имя посетительницы. И тотчас, повернувшись вслед за великолепной грудью, оживленно улыбнулась: – Максимилиан Лаврентьевич на месте – я провожу вас.
…Перед ними открылась дверь на втором этаже – в секретарскую.
– Идите-идите, – елейно сказала грудастая дама и указала на вторую дверь с табличкой «Директор». – Он ждет вас. – Оказывается, она могла быть куда добрее, пришло бы желание. – И ждет с нетерпением.
Мария и Крымов, осознавая важность момента, вошли. За начальственным столом сидел пухлый мужчина лет сорока с двойным подбородком, в тонких золотых очках.
– Вы – Максимилиан Лаврентьевич Растопчин? – озадаченно спросила Бестужева у директора музея краеведения.
Табличка на дверях ясно давала понять, куда они вошли, но этот человек должен был оказаться лет на двадцать пять, а то и тридцать старше. Хозяин просторного кабинета с портретом президента над креслом тотчас пытливо прищурил глаза на двух гостей – особенно на крепыша Крымова.
– Я Лаврентий Максимилианович Растопчин, – ответил мужчина. – Директор музея. Максимилиан Лаврентьевич – мой отец. Он пенсионер. Папа говорил о вас. – Хозяин кабинета откашлялся. – И я ждал вас, Мария Федоровна. Но вначале объясните мне, кто с вами. Об этом господине речь не шла.
– Андрей Петрович Крымов, он – мой друг и телохранитель, – ответила Мария.
– Ваш друг, – задумчиво пробормотал директор, он явно нервничал. – Так-так…
– Десять часов назад Андрей Петрович спас мне в поезде жизнь, – добавила гостья. – Если бы не он, я бы здесь не стояла и уж точно не принесла бы вам то, что завещал передать мой отец. И, кстати, Федор Иванович просил передать документ не вам, а вашему отцу. О вас, Лаврентий Максимилианович, я до сегодняшнего момента даже не слышала.
– Возможно, вам и не следовало знать обо мне до срока.
– Кхе-кхе, – многозначительно потер под носом Крымов. – Да, мило.
– Что «да, мило»? – поднял голову с двойным подбородком Растопчин-младший.
– Да нет, я так, – покачал рукой Крымов. – В горле запершило.
– Понятно. Мария Федоровна, прошу вас, дайте мне документ, – не вставая, протянул руку Растопчин. – И садитесь, конечно… Вы тоже, – добавил он, взглянув на Крымова.
Бестужева достала из сумочки документ, шагнула к хозяину кабинета, отдала бумагу. После того, как она села на стул, рядом приземлился и ее спутник.
– Он мне не нравится, – шепнул ей на ухо Крымов, пока Растопчин читал документ.
Мария нахмурила брови.
– Нет, честно, – продолжал детектив. – Редиска.
– Перестаньте! – прошептала Бестужева.
– Просто интуиция опытного сыскаря, – едва заметно пожал плечами Крымов. – Это – дар. И выучка.
– Какой же вы хулиган. – Она едва заметно покачала головой. – Мне он тоже мало симпатичен, ну и что?
Растопчин поднял на них глаза, но лишь подозрительно осмотрел и вновь погрузился в чтение.
– Что вы намереваетесь делать теперь, Мария Федоровна? – еще до конца не изучив документ, спросил он.
– Что намереваюсь делать я? – удивилась она. – Я думала, вы мне об этом скажете… Нет?
Директор музея наконец поднял на нее глаза.
– Послушайтесь меня: возвращайтесь домой, – убежденно сказал он. – Мы позаботимся об этом послании.
– Кто это – мы?
– Мы – это мы. – Он расплылся в улыбке. – Люди, которые знают о ценности этого документа.
– Кажется, он и ко мне имеет какое-то отношение?
– К вам он имеет отношение куда меньшее, чем вы думаете, – со снисходительной улыбкой ответил Растопчин.
– Вы так в этом уверены?
– Поверьте. Вашего отца документ касался в полной мере, даже в большей, чем меня и моего отца, но не вас. – Лаврентий отрицательно замотал головой. – Не вас, уважаемая Мария Федоровна.
– Но его писали мои предки, – возмутилась Бестужева.
– Это уже не имеет никакого значения, – усмешка не покидала полных губ Растопчина. – Речь идет не о фамильном замке и не об именных часах. О документе, – крайне многозначительно, едва не по слогам проговорил он. – И в данной ситуации вы – только курьер.