Но каков юрбургский отец-основатель! Неужели ему самому не стыдно? Или Эр-Мангали так уже всех уравнивает, что даже светоч науки ведёт себя наподобие плюмбума, и это а порядке вещей?
Развивая успех, а заодно как бы протягивая Беку соломинку, Кай решился и на такое заявление:
— Но всё-таки я думаю, господа учёные, что к своему коллеге вы отнеслись предвзято. Я ведь тоже учился в Юрбурге примерно в одно время с господином Гильденстерном, и сложил о его возможностях более позитивное мнение. Да, этот студент звёзд с неба не хватал, но был не без способностей. О нём даже неплохо отзывался его декан, господин Ульм. Полагаю, в обстановке Башни Учёных он просто не сумел эти способности в полной мере раскрыть. Думаю, и в том нет вины старших коллег. Мог помешать стресс пребывания в местах лишения свободы...
Тут великий магистр Бек очнулся от накатившего ступора. Зачем-то задал вопрос:
— Михаэль Эссенхельд, да? Заканчивали Юрбургский университет? Факультет ксенозоологии?
— Да. Закончил, — ещё не вполне понимая, что за этим последует, согласился Кай. — Да, ксенозоолог.
А потом обнаружил, что Бек включает приёмное устройство для голо-карт. Вот уж не ожидал, что на Эр-Мангали хоть одно из них продолжает работать! Вроде, и стоило бы подумать: здесь, как-никак, Башня Учёных, в ней, как нигде, сыщется полно исключений из общих правил...
Но как тут здраво подумаешь, если даже толком спать не ложился с прошлого дня, который вместил беспокойных впечатлений поболее иной жизни? Догадаешься, что ли, что юрбургские выпуски можно проверить?
Хорошо ещё, не по галактической голо-сети. Бек работает с обычной картой-библиотекой, но... Он ищет в ней юрбургский университетский справочник — и, к изумлению Кая, находит новейшую его редакцию.
Значит, и вся библиотека совсем свежая. Как она очутилась на Эр-Мангали, куда и продукты питания извне едва поступают? Но, уж верно, насельникам Башни Учёных жизненно важно с нею сверяться. Авторитетно требуют, получают в срок.
— Михаэль Эссенхельд? — великий магистр произнёс это имя с великим скепсисом. — И вы уверены, что заканчивали Юрбург? Но вот незадача: вы не значитесь в списках выпускников. Увы, это так.
Второй удар не слабее первого, а ведь Кай даже от того насилу отошёл. Главное, дело уже не в абстрактных рассуждениях о способностях блондина вкупе со знанием, явившимся невесть откуда. Дело теперь адресное. Оно конкретизировано применительно к твоей собственной нынешней персоне. Поздравляю, Майк, после всего ты всё-таки уличён в самозванстве.
— Я не лгу, что закончил Юрбург! — упрямо сказал Кай.
— Да, такое вероятно, — тут же откликнулся Бек. — Ума вам, по-моему, не занимать. Однако, в этом случае напрашивается очевидный вывод: значит, вы не Михаэль Эссенхельд.
Кай сокрушённо вздохнул:
— Увы, это так. Меня зовут несколько иначе.
Был самозванец просто, теперь сознавшийся самозванец. Нет, теперь-то уж точно подвала Башни Учёных Каю не избежать. Того, куда учёные не заходят. Разве что не по своей воле.
Ох как оживились Рабен и Мендоса! Теперь, что ли, наступит их черёд спрашивать? Учёные разойдутся в прекраснодушном неведении, а уж тогда... Но пока инициатива допроса принадлежит Беку:
— Несколько иначе? Позвольте узнать, как?
Что остаётся? Признаться во всём, назвать настоящее имя? Кажется, с этой ступени более вверх не стартуешь. Сейчас, когда Лаки погиб, оно тебя похоронит вернее всего другого.
Мад! Мад узнает, что тебя не убил, и начнёт скрытно действовать, а вернее, другим адептам расскажет. Вывод — тебе не жить!
Бек с Мендосой! Беспринципный учёный и завистник-латинос. Ты их чуть-чуть не вывел на чистую воду. Не захотят ли они в эту воду спрятать концы, засудив за убийство Лаки не какого-нибудь там мальчишку-лифтёра, а тебя, человека с мотивами мести?
Это лишь о тебе. А кому-то ещё захочется сделать пакость Родригесу...
— Предпочитаете молчать? — включился профессор Шлик. — Что ж, воля ваша, но это глупо. Вызвать наши подозрения неплохими знаниями сложного предмета, и теперь отпираться? Это путь знаете куда...
Ага, в подвал. Бенито просветил, Кай уже знает. И бесполезно на сонливость пенять. Пустое самооправдание. Кто захотел раскрутить Родригеса на ночной разговор? И зачем: чтобы быстрее вырасти? По глупости тратил время отдыха, по глупости и засыпался. Всё просто.
— Жаль, — вздохнул великий магистр Бек. — Всегда ведь хочешь, как лучше, но увы... — ага, как лучше он хочет.
И всё же сейчас Кай сломается. Он просто придумал, как это сделать более-менее безвредным образом для себя и других. Теперь осталось не упустить время.
— Хорошо, — сказал он с внезапной для всех поспешностью, — я назову свое подлинное имя.
Не ожидали? Кажется, уже точно не ожидали.
— Что ж, называйте, молодой человек, и, пожалуйста, без театральных пауз. Не тяните время за хвост.
— Бьорн Ризенмахер, — назвал Кай.
— Отлично, — кивнул Бек. — И это имя сейчас проверим. Выпускник Юрбурга какого года?
— Прошлого.
— Специальность?
— Говорю же: ксенозоология.
— Надо же: сходится, — с удивлением констатировал Бек. — Есть такой прошлогодний выпускник ксенозоологического факультета! Н-да...
Кай и сам знал, что есть. По правде говоря, лысый Бьорн по кличке 'Ризеншнауцер' — единственный ксенозоолог, с которым он в Юрбурге свёл хоть шапочное знакомство — это за все за пять лет учёбы, да ещё притом, что факультеты располагались в соседних корпусах.
Хорошо ещё, в юрбургских списках выпускников не вывешивают портретов. Этак бы Каю ни за какой фамилией не спрятаться, а уж за бьорновой — вообще никак. Эту широкую, до ушей улыбчивую физиономию с блестящей макушкой Каю на себя точно не натянуть. Да к тому же не накачать и такую заметную мышечную массу. Кто поверит, что весельчак Бьорн за минувший с выпуска год так сильно вырос, оволосел и усох?
— Вот чего не могу взять в толк, зачем было скрывать своё имя? — хмыкнул профессор Блюменберг.
— Не хотел, чтоб узнала семья, — вздохнул Кай.
— О чём узнала?
— Ну, что пошёл по кривой дорожке.
Глава 13. Неправедная страсть,
или Резонёрские восклицания, согласованные с изменчивым кодексом
1
Подвал Каю, кажется, более не светил. Но он всё равно пытался не терять бдительности. Даром, что зевота одолевала его самым пренеприличнейшим образом.
Кая повторно расспросили о событиях в шахте, теперь уже как Ризенмахера. От перемены фамилии его показания не изменились. Дескать, отправляясь в экспедицию, надеялись обнаружить подземную популяцию хвандехваров. Но с рептилиями в шахтной глубине не срослось. Нарвались на какого-то непонятного ксенозомбировщика, которого в глаза никто так и не увидел, но...
От рассказов по второму кругу всё о том же спать захотелось с самой жестокой силой. Так бы и устроился на зябком каменном полу в уголке. В какой-то момент Кай даже сказал с внезапно нахлынувшим простодушием:
— Простите великодушно, уважаемые господа... Как видите, голова моя совсем не варит. Объяснением тому моя крайняя сонливость. Вы второй уже раз меня расспрашиваете, остаётесь недовольными, а мне невдомёк, что я сказал не так, как вам было надо. Может, вы мне позволите сперва выспаться, и продолжим, когда я смогу получше соображать?
Этот спич позабавил решительно всех. Даже Мендоса, который в расспросы по существу шахтного происшествия до сих пор едва ли вставил словечко, вдруг оглушительно расхохотался.
А Рабен сказал:
— Парень, ты неподражаем. Если твой котелок и правда не варит, значит, ты и находишься в том самом состоянии, которое нам для этой беседы особенно полезно. Если бы ты был не в нём, тебя стоило бы в него специально ввести. Как видишь, часть нашей работы ты сделал за нас.