Решив, что достаточно передохнул, когда через пару часов воды собралось около литра, я продолжил путь к горизонту.
Я чувствовал подъём сил и радость оттого, что мне удалось найти источник пищи и воды. Перспектива смерти от жажды и голода отодвинулась и это было прекрасно.
Решив, что я вполне способен повторить недавний подвиг с ночным марш-броском.
Следующим шагом мне надо было найти безопасное место для ночлега. И я продолжил свой путь, внимательно осматривая местность в поисках подходящего безопасного укрытия. Примерно к утру, когда я уже еле передвигал ноги, местность начала меняться. Стали появляться проплешины жёлтой земли, свободной от соляной пыли. Чем дальше я шёл, тем больше их появлялось и в какой-то момент их не стало совсем. Даже ветер, к которому я успел привыкнуть, был тут не таким горьким от соли.
Я наконец в неверных лучах рассвета понял, что вижу. Некоторое время я шёл в горку и в итоге вышел на довольно обширное плато.
Я стоял на вершине и не мог поверить своим глазам. Выбравшись с соляной равнины, я пришёл в настоящий лабиринт.
Грязно-жёлтого цвета плато было прорезано целой сетью трещин. Таких, какие бывают на грязи резко пересохших луж. Вот только масштабы тут впечатляли куда больше. Столовые горы, из каких состояло всё плоскогорье, были разной высоты и иногда различались довольно сильно. Иногда по нескольку десятков метров. Глубокие каньоны-трещины между горами представляли собой запутанный лабиринт.
Ширина этих самых трещин также была очень и очень разной — от шкуродеров, через которые можно было протиснуться только боком и то с трудом, до ширины нескольких хайвеев. Одним словом, идеальное место, для того чтобы затеряться и лечь на дно. Хотя и спрятаться тут можно так, что потом захочешь, не найдёшься.
Я начал готовиться. К ночлегу. Но палатку решил не ставить, так как обнаружил небольшой грот, расположенный на стыке двух холмов. Один был значительно выше другого, нависая над тем ниже, так образовался козырёк и грот. Я решил, что это идеальное место для ночлега.
Начал собирать сухие ветки, листья и что-то вроде сухого мха, чтобы разжечь костёр. Затем я разделал мясо газели и приготовил его на огне. Это был мой первый ужин на этой планете, когда я ел мясо, добытое самостоятельно на охоте.
Не обошлось без эксцессов. Во время приготовления еды я присел на камень. С криком ужаса подпрыгнул, когда он подо мной зашевелился. С карабином я не расставался, чувствуя с ним себя в безопасности. Я успел выстрелить три раза, прежде чем разобрался, что бояться, в общем-то, нечего. Это было очень похожее на камень членистоногое с клешнями вроде крабьих.
Несколько игл разметали ошмётками камнекраба по всей пещерке. Негромкие хлопки выстрелов взбудоражили ещё нескольких подобных существ. Палец лежал на кнопке стрельбы, но я понял, что фальшивые камни спасаются от злого меня бегством. Проводив их взглядом, вернулся к прерванному занятию.
Мясо получилось вкусным, но очень жилистым и жёстким. Что, в общем-то, не было сюрпризом. Газель при жизни была настоящей спортсменкой.
После ужина я устроился в пещере, размотав спальник около костра, используя набранный мох как матрас. Я чувствовал себя уставшим, но в то же время довольным. Я смог выжить и был обеспечен пищей и водой. Теперь я был уверен, что смогу дождаться спасателей, и вернуться домой.
Когда настала ночь, я уже успел подремать и не сразу понял, что меня разбудило. С карабином в руках лежал, прислушиваясь к ночным звукам. Внезапно снова крякнул детектор движения. Оказалось, что это меня разбудил именно он. Выбравшись из спальника, я тихо прокрался к выходу и сразу услышал невнятный костяной цокот. Через несколько секунд звук, не похожий ни на один слышанный мной ранее, снова повторился, но на этот раз я смог определить источник — он доносился из разлома подо мной. Осторожно подойдя к самому краю, я присел на колено и выглянул. Внизу в густых тенях что-то быстро двигалось. Я рискнул врубить тактический фонарь, расположенный под стволом карабина. Ситуация сразу прояснилась. Человек отбивался сразу от двух гигантских насекомых. Строго говоря, о том что это человек, говорила только гуманоидная фигура этого существа. Но этого было достаточно, чтобы мои симпатии были целиком и полностью на стороне незнакомца. Потому что два здоровенных насекомых, одновременно похожих на таракана, паука и клеща были совершенно не похожи на разумных существ. Скорей они производили впечатление хищников, напавших на лёгкую добычу.