Истрепанная «Десница» зависла в тысяче километров от облака металлической пыли, в которую превратился штурмовик еретиков. Инспекционный челнок давным-давно исчез в клубах космической пыли, но это не могло спасти «Обитель» — богиня успела взять пеленг на астероид, который скрывал внутри себя базу мятежников. Лейна не сомневалась — сейчас там царит паника, сравнимая разве что с переполохом в горящем курятнике. Впрочем, нельзя сказать, что это не устраивало богиню.
— Эй, есть кто живой? — на сей раз Лейна говорила своим обычным голосом — тем самым, который — она была уверена — Кассиус опасался услышать больше всего. — Кассиус?
Радио ловило только статику.
— Кассиус, проныра! — мед в голосе богини можно было черпать ложками. — Я все равно тебя найду.
— Не получится, не… — старец закашлялся. — Как ни старайся.
— Ты забыл добавить «Несравненная».
— Я не использую ложную вежливость, которая прячет истинную суть внимающего.
— Пусть так, — Лейне наконец удалось восстановить видеоконтакт. — А ты постарел…
— Это груз мудрости, — Кассиус машинально пригладил жидкие прядки на морщинистой голове. — Я не стесняюсь его.
— Зачем? — богиня, подперев подбородок, уставилась на дряхлого старца. — Зачем ты это сделал?
— Я должен был. Я устал жить в постоянно лжи — видеть, как ты дуришь головы бедным людям, питаешься их обожанием, плетешь новые сети. Только бы больше обожателей, больше этих тупоумных болванчиков, которые готовы отдать тебе все! Они даже не представляют, что именно ты от них берешь…
— Беру только то, что дают добровольно. Скажешь, нет?
— Нет! — Кассиус закашлялся. — Эти твои… психоизлучатели — думаешь, я не знаю? Ты… меняешь себя, постоянно — только чтобы быть лучше всех. В твоем понимании, — старик снова закашлялся. — это быстрее всех, сильнее всех, хитрее всех…
— Быть Матриархом означает иметь не только права, но и обязанности. Лючия процветает — не смотря ни на что. А что дал ты своим сторонникам?
— Я им дал семью! Царство мира и взаимопонимания, где нет места притворству, лжи, паразитам. Все, что ты у них отняла своим… культом.
— Надо же, — Лейна задумчиво хмыкнула. — Какая бездна негодования. Если бы я не видела Новую Каледонию…
— Их планета все равно была обречена, — Кассиус, выпрямившись в кресле, уставился куда-то мимо камеры. — Ты бы на моем месте поступила бы так же. Впрочем, у тебя на такое не хватит ни духу, ни силенок.
— Вот сейчас и проверим, у кого, — богиня на миг задумалась, подбирая аналогию, — эгрегор крепче!
Астероид за время разговора успел вплыть в зону поражения, и Лейна включила режим прицеливания. Километровый булыжник по размерам как раз вписывался в габариты «рекомендуемых целей», и это особенно радовало богиню: уничтожить Девятый разлом одним выстрелом, и после этого вернуться на Лючию с победой — что может быть прекраснее?
Свет в рубке на секунду погас. Отключились даже мониторы наблюдения — бортовая сеть корабля оказалась неспособна справиться с невероятной нагрузкой, и это лишило Лейну удовольствия лицезреть испепеляемую «Обитель». Впрочем, секундой позже питание вернулось, и обзорный монитор показал великолепную картину астероида, который попросту разорвало на куски.
— Вот и нет Разлома, — весело прощебетала Лейна. К ней наконец-то вернулось хорошее настроение, которое покинуло ее в момент угона корабля-колонизатора. — Как все просто, надо же…
Крайний монитор вспыхнул, показав богине лицо Кассиуса, чем-то крайне довольного.
— Довольна? Надеюсь, что уже нет!
Рука профессора, словно бы обзаведшись собственным разумом, поползла по столу и, ухватив бутылку с самогоном, совершенно самостоятельно наполнила стакан.
— Ну, ты силен, — гном искренне восхитился. Попытка допроса, которая незаметно превратилась в пьянку, затянулась заполночь. Сперва Гарин жалел, что ни Готардо, ни Киркс не могли принять участие в этом… мероприятии, но потом все как-то незаметно забылось, и остался только донельзя несчастный Амацио.
— И теперь я слышу голоса, — профессор, опрокинув стаканчик, закашлялся. — Точнее, один голос. Он зовет меня трусом!
«А ты и есть трус!» — это бормотание было до отвращения трезвым, и Амацио поспешил опрокинуть еще стаканчик.
— Но я не трус… Я просто боюсь, — профессор опасливо огляделся. — Новые вещи, новые места… Это тебя не пугает?