— Вот тебе и закон Браннигана, — штурман испытал неприятное чувство, словно безупречная системная логика все-таки дала сбой. Последний раз с ним такое было, когда он попытался выстроить реалистичную модель парадокса.
— Коммерция, мой железный друг, — Гарин снисходительно похлопал дроида по стальному боку, — эта вещь такая, что соблюдает законы только, когда это выгодно.
На второй день стояния под замком Джавида полил дождь, и некромант совсем приуныл. Теперь у него не получались даже простейшие фокусы.
— Но у тебя же получалось, — гном недоуменно воззрился на почерневший булыжник, вонявший горелой резиной. — Тогда, у моря.
— Я колдовал неправильно, — раздраженно буркнул чародей.
— Так попробуй и сейчас… неправильно.
Колдун, приподнявшись с нарубленного лапника, выразительно повертел пальцем у виска.
— Жить надоело? Я ж могу такого сотворить — пророчество Генделя детской сказкой покажется.
Гном поежился.
— По-моему, ты преувеличиваешь.
— Я? — некромант был возмущен до глубины души. — Я никогда не преувеличиваю.
— Вот и докажи, — гном, спрятав в бороде улыбку, лег на спину. — Без ссылок на обстоятельства.
Барон рвал и метал — но «родственную помощь» дяде пришлось отложить еще на неделю. Некромант, затребовав географический атлас, засел за расчеты — его честь была уязвлена, и душа требовала отмщения.
— Ну, я ему покажу, — перо прыгало по грубой бумаге, оставляя за собой цепочки клякс и строчки формул. К счастью для гнома, чародей решил разрешить спор конструктивно — иначе бы Гарин не дожил до утра. — Он еще увидит, как смеяться!
На пятый день тучи рассеялись, и колдун изрядно повеселел. Свежеперекопанную поляну засыпала добрая тонна пепла, поверх которого легла скрученная из проволоки пентаграмма.
— Сталь и огонь, — чародей закрепил на концах звезды крошечные свечки и отошел в сторону. — Ну, Гарин, молись.
Крепость третьи сутки подряд тонула в песчаной буре. Сотни молний клевали бетон, оставляя после себя оплавленные лунки. Электроника внутри напрочь перегорела, и гарнизон укрылся в подземельях — там оказалось припасено вдоволь еды, воды и не было мелкого, противного песка, который пытался пролезть в каждую щель.
— Я не хотел, чтобы дядя… сильно пострадал, — неуверенно заметил Шахрияр, увидев утонувший в дюнах замок.
— Я думаю, что с ним все будет в порядке, — некромант небрежно махнул рукой. — Можешь проверять.
Три портшеза замерли перед искореженными воротами замка — барон согласился оставить в лагере только гнома со штурманом. Некромант буквально светился от удовольствия, разглядывая развалины — бетонные башни превратились в кучу изломанных плит, из которых торчали ржавые прутья, ров оказался доверху засыпан песком, а лазерная турель валялась в углу двора куском металлолома.
— Дядюшка Джавид! — заорал барон во всю мощь легких. — О, какое горе — я не верю своим глазам!
— Шахрияр? — со стороны каменного донжона — единственного, который выстоял в буре, донесся слабый шорох. — Мальчик мой, неужели это ты?
— О, мой возлюбленный дядя! — отозвался барон с неподдельным ужасом в голосе. — Что за дэвы посетили твой уютный замок?
— Дэвы пустыни, несомненно, — чародей наконец смог разглядеть, откуда шел голос — в узкой бойнице у самого входа в башню блестели подозрительные глаза.
— О мой несравненный дядя, ты цел? — голос алчного племянника лучился искренней заботой.
— Они не смогли повредить истинно сильному духу, — дверь со скрежетом отворилась, и наружу выкатилась щуплая фигурка, закованная в броню с ног до головы. Впрочем, она тут же замерла — песок во дворе затягивал ноги не хуже трясины, и если бы не загодя сплетенные из лозы опорки на ноги, носильщиков бы уже засосало по грудь.
— Но твой замок! Неужто слухи насчет алчных демонов подземелья оказались правдой?
— Может, и так… — из-за двери выглянул старичок в богато расшитом камзоле. — Они сейчас у меня в подземелье, в колодках. Я как раз ждал передышки — дровишек у меня некомплект, ни масла подогреть, ни инструмент прокалить.
Киркса передернуло — он представил, что сейчас чувствуют несчастные контрабандисты, и ему даже стало их немножечко жаль. Барон уже выскочил из портшеза и стремглав бросился к «возлюбленному дяде».