Гном задумчиво тасовал колоду — он решил научить штурмана бриджу. В логических играх компьютер все равно обыгрывал человека максимум с пятой попытки. Но в блефе штурман был откровенно слаб — и гном хотел это использовать.
Глухой металлический лязг на лестнице мигом сдул с гнома благодушное настроение. Факел злобно зашипел, погашенный мощным плевком, и по комнате пополз едкий дым. Вовремя — дверь бесшумно отворилась, бросив на пол ярко-желтый луч света. Гарин осторожно отступил за дверь и, приложив ладони ко рту, издал шумное сопение — словно бы он дрых без задних ног. Конечно, соорудить куклу на постели было бы еще достовернее, но об этом думать было уже некогда.
В комнату скользнула тощая тень. Приглядевшись, гном понял — это был один из носильщиков, что так резво таскали паланкины — видать, только этим их служба не ограничивалась. В руках парень держал шестопер, тщательно обмотанный тканью.
Дверь приоткрылась еще шире — теперь в расширившемся проеме торчали уже две любопытные головы. Парень с шестопером едва слышно буркнул что-то матерное — из-за этого в комнате стало совсем темно.
Короткий хук левой вынес обладателя верхней головы в коридор. По полу загремела масляная лампа, и яркий свет тут же сменился дымным заревом. Парень с шестопером недоуменно обернулся, подняв над головой свое оружие, но руку аккуратно перехватили, тут же сломав в трех местах. Последнего слугу Гарин догнал уже у лестницы, от души огрев трофейным шестопером.
Обезоруженный парень зашелся долгим истошным воплем — во дворе тут же отозвался горн. Гарин, сглотнув, бросил короткий взгляд на бесчувственное тело дроида и метнулся в боковой коридор, куда выходил вентиляционный канал, ведущий прямиком в подземелья.
Голова капитана просто-таки раскалывалась — но боль совершенно не походила на обычное похмелье.
— Воды…
В губы ткнулась щербатая плошка с чем-то горьким.
— Воды! — Киркс протестующе помотал головой.
— Пей, что дают, — раздался голос лингверсора. Он почему-то шел не с кисти, а откуда-то издалека. — Пока дают.
Капитан открыл глаза — он сидел в прочном кресле со встроенными кандалами, а напротив, у жарко горящего горна, стоял барон собственной персоной. На столе у стены лежал лингверсор — рядом с массой блестящих инструментов самого зловещего вида.
Массивный мужчина в халате, изрядно забрызганном темным, снова ткнул под нос капитану плошку с бурой жидкостью. На сей раз Киркс не сопротивлялся.
— Вот и славно, — Шахрияр, взяв со стола длинный изогнутый прут, сунул его в горн. Капитан зачарованно проследил за стайкой искр, взмывших к низкому закопченному потолку, и непроизвольно сглотнул. — Я вижу, мой друг, ты озадачен?
— Немедленно отпустите меня!
— Не вижу в этом никакой необходимости, — барон, вытянув ногой из-под стола грубо сколоченный табурет, уселся на него и принялся выразительно разминать пальцы. — В этом случае ты меня будешь слушать невнимательно.
— Я и так не буду.
— Будешь, — Шахрияр, ухватив щипцами прут, извлек его из горна — конец уже ощутимо покраснел. — Не так ли?
— Что тебе надо?
— Твоя летучая крепость. Я, видишь ли, осматривал ее сегодня. Вы упали с большой высоты, но остались живы. Стены летучего форта воистину несокрушимы, — барон на секунду задумался. — После нашей победы я много думал… Ваше присутствие дает мне шанс — и я намерен не упустить его.
— Какой шанс?
— Стать великим, конечно! — барон пожал плечами, словно это само собой разумелось. — Несокрушимая летающая крепость и смертоносный повелитель бурь — никто не сможет остановить меня. Но сперва… Ты будешь служить мне?
Киркс снова сглотнул. От сухого жара он весь вспотел, а пересохший язык, казалось, прилип к небу.
— Не слышу ответа, — Шахрияр лениво потянулся.
— Да, — на ум капитану пришла старинная поговорка: «коготок увяз — всей птичке пропасть».
— Отлично, — барон перевел взгляд на темную фигуру, неподвижно застывшую за креслом Киркса. — Ошейник сюда.
Путь в подземелье оказался недолгим, но болезненным — строители наверняка не рассчитывали на то, что вентиляционные ходы будут использоваться для путешествий. Острые края камней напрочь изорвали кожаную жилетку, но в общем гному удалось отделаться сотней ссадин — и только.
Камин, в котором в итоге очутился Гарин, не разжигали по меньшей мере уже лет двадцать — тонкий слой копоти совершенно исчез под добрым десятком видов плесени. Секунду гном сидел неподвижно, жадно вслушиваясь в гулкую темноту, но ничего, кроме звона капель, разобрать не сумел.