Когда пришла пора отправиться в школу, к его качествам прибавились и другие, не свойственные остальным детям. Ужасная педантичность и чрезмерная аккуратность не только радовали, но часто удивляли его мать. Обучаясь искусству письма, он не допускал никаких помарок и исправлений. Вместо того чтобы зачеркнуть неверную букву и продолжать писать дальше, он вырывал из тетради лист и переписывал заново весь текст. Причем и тот, что был на обороте вырванного листа. Его учителям, впрочем, нравилось такое старание. Они всячески поощряли его. Учился он в основном на "отлично". Его мать была по-настоящему счастлива, когда вместо обычных пятерок он приносил домой какую-нибудь четверку по труду. А первая в его жизни двойка стала настоящим семейным праздником. В возрасте семи лет он написал свой первый рассказ, уже тогда искренне стремясь поделиться своим небольшим жизненным опытом со всеми людьми. Тогда же он решительно и безапелляционно заявил своей матери: "Я буду писателем!" Видя его отменный музыкальный слух, учителя музыки пророчили ему карьеру великого музыканта и настойчиво рекомендовали матери отдать его в музыкальную школу. Но она решила, что музыка подождет и в возрасте девяти лет отвела его в плавательный бассейн. Можно сказать, что в этом бассейне он и вырос.
Попав в родную для себя стихию, он стал настоящим спортсменом. Две тренировки в день, первая из которых в полседьмого утра, между ними – школа, а вечером – уроки. В таком жестком режиме прошли все его детство и юность. Хотя сам он никогда не жалел об этом.
Он никогда не любил коллектив и за это коллектив уважал его и всегда выдвигал на первые роли. Староста, председатель, командир и прочие должности и звания не утруждали его. Он пользовался авторитетом. Его товарищи небезосновательно боялись попасть в прицел его меткого слова. У каждого человека он подмечал самые характерные особенности и всегда умел их выразить одним, но удивительно точным и емким словом. С его легкой руки, слово это, случалось, надолго, если не навсегда, прилипало к своему не всегда счастливому обладателю. Учителя говорили, что язык не доведет его до добра. Он же, как и все дети, не особенно к нему и стремился.
В дружбе, как и во всем прочем, он был постоянен. Его единственный школьный друг стал единственным другом всей его юности. Вместе, когда все нормальные люди еще спали, а на дворе была не только ночь, но иногда еще и холодная зима, с первыми звуками государственного гимна великой страны, они "торжественно" отправлялись в "любимый" бассейн, который ненавидели всеми фибрами своих юных душ. Вместе же, когда все нормальные люди уже спали, а на дворе опять была ночь, они, наконец, выныривали из бассейна и торопились домой, чтобы сделать уроки и как-то не проспать утреннюю тренировку. Его мать не могла без слез смотреть на эти мучения. Когда бедный ребенок, с уставшими от тяжелой судьбы и заспанными глазами, с огромной сумкой за спиной неизвестно зачем отправлялся в холодную темную ночь, а поздним вечером из нее возвращался, еле передвигая ногами, сердце ее обливалось кровью. Но так было нужно! Однажды она пришла, чтобы посмотреть соревнования по плаванию. "Тощие, синие, замерзшие и дрожащие цыплята барахтались в воде, изображая из себя спортсменов, стараясь не утонуть, да еще при этом и обогнать друг друга", – часто вспоминала она. Зрелище это поразило ее настолько, что больше она ни разу не переступила порог дворца спорта. Он же тем временем продолжал взрослеть. Вместе со своим единственным другом они подвергали беспощадной критике весь окружающий мир и познавали новые возможности своих растущих и развивающихся тел.
Влюблялся он часто. И всегда – в самых красивых и ярких девочек. Чаще всего эти чувства оставались без ответа. Тем не менее, они не на шутку будоражили его юное воображение. К семнадцати годам, когда пришло время познать физическую сторону любви, он подошел абсолютным невеждой в этом вопросе. И когда это, наконец, произошло, был крайне разочарован. Все должно было выглядеть совершенно иначе – в этом он был убежден на все сто процентов. Во всяком случае, его, тогда уже богатая фантазия, рисовала ему гораздо более привлекательные картины.
На протяжении всех этих лет он видел только цветные и яркие сны. Во сне он часто и высоко летал. Иногда в этих полетах его сопровождал незнакомый для него голос, который, словно всезнающий гид, показывал ему новые миры и объяснял, что и как в этих мирах устроено. Каждый раз, когда он засыпал, он начинал видеть красивые многоцветные орнаменты, которые вращались по часовой стрелке, без конца сменяя друг друга. Причем, эти совершенные и гармоничные узоры никогда не повторялись. Он любил наблюдать, как они растут и изменяются, плавно перетекая друг в друга. В конце концов, это радужное великолепие полностью поглощало его, и тогда начиналась вторая серия этого ночного представления. Перед ним появлялись цветные и четкие картинки, каждая из которых изображала что-то свое, а все вместе они были соединены в бесконечную киноленту, которая двигалась слева направо. Он подолгу смотрел на них, выбирая самую интересную. Когда же выбор был сделан, эта картинка приближалась к нему, и он словно проваливался в нее, оказываясь внутри. Теперь это была настоящая реальность, в которой все жило и двигалось. Люди, которые шли по своим делам, машины с необычными номерами, высокие и непривычные здания, красивые города и великолепные пейзажи. Все это было доступно ему каждую ночь. Он настолько привык к этому, что долгое время считал, что каждый человек, засыпая, видит то же самое и так же, как и он может всегда управлять своими снами. Именно поэтому он был искренне удивлен, когда узнал, что другие люди никогда и ничего подобного не наблюдали.