Примерно в половине случаев это действовало. Лететь зябианам было пока не на чем, средствами гиперпространственной коммуникации планета не обладала, проверить подлинность документов было невозможно. Оставалось лишь дивиться тому, какими лопоухими ослами подчас бывают правители отсталых планет.
Казалось, сработало и на сей раз. Архистарейшины Зяби выслушали предложение, не выставив Ларсена вон. Ответ обещали дать через несколько дней.
Назавтра прибыли те самые вербовщики, что поили забулдыгу на ЕТХ125, и тоже сразу рванули в столицу. Вернулись злые и вызвали Ларсена на честный кулачный бой. Ларсен отсиделся в звездолете, справедливо подозревая, что «честный» бой в понимании конкурентов – это когда трое на одного. Потом за одним из неудачников погнался бык, другой вляпался в навозную лепеху, третий получил по уху, наступив на голову спящему в траве пастуху, и вся троица, высказав о планете нелестное мнение в энергичных словах, погрузилась в свой корабль и отбыла восвояси. Ларсен не ликовал, но был доволен. Судя по всему, архистарейшины, пообещав иметь дело только с ним, с порога завернули следующих. Ну и пусть лохи катятся ко всем чертям.
Однако что же это за планета, а? Что за люди? Выходит, туземцы не чужды первобытных представлений о чести и слово держат? Да, пожалуй, так и выходит.
Это хорошо, решил Ларсен. Это очень хорошо, решил он, заключив спустя обещанное время договор о присоединении Зяби к имперской пирамиде как экономического вассала планеты Рагабар. Поднявшись на орбиту, Ларсен оставил там заявочный буй в знак того, что Зябь – часть пирамиды, и вернулся назад. Теперь оставалось лишь добиться от архистарейшин подряда на вербовку пяти планет – будущих вассалов Зяби.
Естественно, не даром. Сказать по чести, Ларсен не очень-то надеялся на пять процентов от дани, которую Зябь будет взимать с новых вассалов. Предстоял долгий торг с архистарейшинами. С хмурым видом и ликованием в душе Ларсен согласился бы и на один процент в течение десяти лет – все равно это были громадные деньги. Он не сомневался, что дело выгорит.
Но договор не мог вступить в силу, пока Зябь не получила свой звездолет.
– Эй! Ты почкуешься?
– Почкуюсь, хозяин.
– Что-то не вижу.
– Терпение, хозяин…
Ларсену показалось, что последние слова корабль произнес жалобным тоном. А должен был – виноватым, извиняющимся! В другое время Ларсен приструнил бы нахала, но не сейчас. Пусть болтает что угодно и как угодно, лишь бы почковался. А терпения вольному вербовщику не занимать.
Профессия такая.
Глава 4. Цезарь Спица, беспризорный
Нет хуже животного, чем слон, если не считать плюющих крыс, это я вам точно говорю. Слоны перебегают дорогу всегда неожиданно, поэтому в деревнях я снижаю скорость. В предместьях Земноводска крестьяне выращивают слонов на мясо и кожу и держат их не в загонах, а позволяют дурным зверушкам бродить где попало, поэтому слонов, меченных краской, слоняется по улицам видимо-невидимо. Большей частью, конечно, они толкутся в канавах, где трава сочнее, но и на проезжей части их порой бывает не меньше, чем мух на дохлой рыбе. Слон – глупое животное, кенгуролики и то умнее. Если он к тебе пристанет сдуру, чтобы боднуть клыками между коленом и лодыжкой, а ты поймаешь его за хобот и отправишь в полет через ближайший забор, никто из деревенских тебе худого слова не скажет, разве что проводит слона взглядом да присвистнет: хорошо, мол, пошел. Но если ненароком переедешь слона колесом – это совсем другое дело. Тут уж жми на педаль до упора и поскорее выметайся из деревни вон, потому что владелец тотчас выскочит с руганью и потребует заплатить за дохлятину. Чем всякий раз выкручиваться из переделок, лучше в них вовсе не попадать, это я давно понял.
Не я попадаю в них – они в меня. Только я в этом не виноват.
Земноводска мне было никак не миновать, тут всего одна годная для механической повозки дорога, и идет она, вестимо, через центр города. Задерживаться в нем и знакомиться с местной полицией мне как-то не хотелось. По этой причине, чуть только вокруг меня замелькали настоящие городские дома, иные аж в два этажа ростом, а огороды со всходами брюквы и топинамбура сменились палисадниками, я как следует наддал.