— Да. Естественно, — Блок сделал жест, велящий поместить пленное существо в багажное отделение, где оно не сможет кому-либо навредить, даже если вырвется. — Мы не можем усыпить это, не зная, как оно отреагирует на снотворное.
— Капитан, заберем еще трупешник, — мулаты уже рассматривали останки первой расстрелянной сколопендры на дне неглубокой пропасти. — Эй, Рэд, как слышно? Готовь подъемник!..
Спустя полчаса судно летело обратно в сторону колонии, неся на своем борту не только невредимый экипаж, но и полтора объекта для исследований. Взбудораженные случившимся бойцы не сидели спокойно: некоторые тихо переговаривались, косясь на сверток с трупом в проходе меж кресел, а кто-то хмурился и вздыхал, предчувствуя возникновение еще большего количества тайн и непонятностей, чем было до этого.
Ко всеобщему недовольству, сисадмин проявил к пойманным тварям тотальное безразличие, скупо поблагодарив бойцов за наконец-то проделанную работу. Кулаки чесались объяснить очкастому, что не такой уж и простой это труд, но строгий взгляд капитана пригвоздил особо рьяных к креслам.
Эмоциональную отдачу с лихвой компенсировали остальные колонисты, валом повалившие смотреть на диковину. Живую сколопендру заперли в узкой камере для особо буйных — была такая вне основного купола на случай агрессивного помешательства кого-то из жителей. Своеобразная тюрьма и психушка, служившая сейчас зоопарком.
Черная тварь чесалась боками о стенки, много лежала, много ходила в беспокойстве кругами и часто залипала в угол. С помощью небольших расчетов было выяснено, что сквозь стены и пространство живность смотрит на дальнюю теплицу, ту самую, что истоптана сколопендрами от подножия до самой залатанной верхушки.
А вычищенный и покрытый защитной пленкой стол в одном из соседних технических помещений оказался занятым трупом второго существа. В комнату разрешалось входить только в полной защитной экипировке, респираторе и очках, так как из нутра дохлятины сквозило чем-то нереально мерзостным.
Меж двумя комнатами практически поселился Панч, жутко заинтересованный в своих «детках», как он решил их называть. Двое суток с местными учеными мужчина непросыпно ковырялся в животных внутренностях, прежде чем готов был отчитаться перед командой и узким кругом желающих (и имеющих возможность) причаститься.
— Итак, расскажу то, что есть на данный момент, пока не проведены тесты на ДНК и другие ювелирки, — непривычно серьезный дезинсектор ради отчета даже сменил футболку на чистую и пригладил ерш на голове. Над столиком, вокруг которого он нарезал кольца, разворачивалась голограмма-скан. — Вот… Ваша сколопендра в длину от носа до задницы составляет почти полтора метра. Плюс хвост сантиметров в двадцать. Восемь ножек, четыре передних и четыре задних соответственно, — показывая пальцем на полупрозрачной объемной схеме, объяснял он. — Передние и задние немного отличаются конструкцией…
— А что у нее с мордой? — не выдержал новичок, опасливо и с надеждой на прощение покосившись на капитана, мол, я все еще в строю, думаю и работаю! Но Блок не удостоил парня взглядом, продолжив внимательно рассматривать фотографии со вскрытия.
— Молодой человек, — зато среагировал один из пожилых секретарей Бригадира, мужичок с узкими глазками и широкой лысиной, — не перебивайте мистера. Он очень интересно объясняет.
— Акхм, спасиб, — привычный к ругани и непривычный к похвалам интеллигенции Панч даже ощутил себя не в своей тарелке. — Так, о чем я. Тварь чем-то напоминает облысевшую и обгоревшую собаку, вот, посмотрите на кожные язвы. Это солнечные ожоги. Чернота шкуры — следствие загара под светом Лилит и, возможно, ночным светом.
— Но ведь тогда получается, что сколопендры не приспособлены к местному освещению, — подал голос Том, тоже протянув руку за фотографиями. — Состояние кожных покровов ужасное. Шрамы, волдыри, расчесы…
— Мы не видели других жителей нашей планеты, чтобы утверждать, что это ненорма, — напомнил Бригадир.
— Морда! — вдохновленно продолжал Панч. — Череп продолговатый, область челюстей разделяется на… ох, ебать, короче, четыре челюсти пучочком. Можете смеяться, я литературный не кончал, да и на скане все видно! Самое жесткое, что меня потрясло — зубы плоские, как у травоеда, и довольно похожи на наши, клыки не выражены. Перед нами не хищник, судя по всему!
Вот это заявление вызвало волну оживления и перешептываний.
— Далее. Над каждой из челюстей расположено по глазу, как вы можете видеть. Глаза из твердого вещества, безвекие и выпуклые, будто у насекомых. Насчет фасетчатости — ее не наблюдается, монолит, — голограмма, вращаемая мужчиной, демонстрировала зрителям то одну часть тела, то другую. — Ушных отверстий всего два, как и у нас они по бокам головы. Так-с, что еще забыл… А, гениталии. Это больше всего удивило, но они похожи на гениталии земных млекопитающих и людей. Не сильно, но сам принцип — член и яйца. Так, вроде все. Вопросы, а?
— Что по нутру? — Блок передал фото в жаждущие руки тех, кто еще не ощутил тошноту, и подался вперед, опираясь локтями о колени. — Скелет, содержимое желудка, как можно истребить…
— Последнее пока точно не выяснили, — заторопился дезинсектор, прекрасно осознавая, что именно на этот вопрос он обязан ответить в первую очередь. Но данных действительно не хватало. — Скелет внутренний, из крепких костей. Череп очень прочный, хуй сломаешь… То есть, мы повредили сверло, и вынимали из-под кожи расплющенные о кость пули. В желудке еще интереснее — какой-то полупрозрачный кисель… Мы выясняем это.
— Спасибо за работу, Панч, больше вопросов нет.
***
Индивидуальные комнатки колонистов, похоже, являлись сугубо личной территорией. В них не приглашали даже неплохих товарищей, ну или собутыльников — зависимо от того, кем пилота считал Константин, подливавший по складным стаканам сладковатую хмельную настойку. Как парень объяснил, он покупал выпивку изредка, и мог рассасывать бутыль месяцами, если не подворачивались весомые поводы отхлебнуть всерьез. То, что теперь можно выпить в компании летчика — повод, безусловно.
Напивались они, прячась вечерами в не самых популярных закутках «Звездной Пристани» — в тренировочном зале, творческой студии, подсобке технических роботов. Прихлебывая из стакашка, РэдБилберри терялся в догадках, почему Боунса так тянет на подростковые пряталки. Могли бы спокойно пойти в бар, который при колонии тоже имелся, посидеть по-взрослому, а не как мальчишки в сарае с украденным пивом.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — проникновенное заявление фермера, уже размякшего от некоторого количества выпивки, привлекло внимание Тома и заставило посмотреть на парня. Боунс усмехался: — Ты думаешь: «Почему не в баре?»
— И почему же? — фокусы с пьяным чтением мыслей мужчину не особо впечатлили.
— Меня по головке не гладят за общение с тобой, — красноватая жидкость в стакане красиво поблескивала в свете единственного плафона. Гараж, в котором они расположились на этот раз, не освещался за ненадобностью. — Ты ведь скоро улетишь отсюда, и чем меньше мы будем болтать, тем меньше ты будешь знать. Колонисты все друг за друга горой, понимаешь? А ты… другого сорта ягода.
Это Томас успел прочувствовать за те дни, что они с Константином сближались. Как и говорил капитан — от Боунса с личиной бойкого рубахи-парня сквозило внутренней тяжело переживаемой замкнутостью. Эта тема совсем не затрагивалась в разговорах, но мужчина чем дальше, тем крепче понимал — поговорить нужно, пока рыжий не навредил своими мучениями сам себе.
— Тебе причиняли вред?
Ожидаемо в ответ послышался лишь смешок.
— Да ну, бред какой.
— Ты был в лазарете…
— Естественно, а куда еще пойти, поранившись грязной рыхлилкой?! — взбеленился парень, со стуком поставив стакан на ящики. — Ты хоть раз в земле ковырялся, чтоб знать, как это травмоопасно?!