Губы Константина скривились в неприятном оскале:
— Мы не хотели этого делать, но Бригадир приказал, заявив, что это точно нам поможет. И живая овца отправилась в пищу. Люди ее приняли вместе с чужеродным геномом, — парень ожидал от человека под собой всякого, потому был готов и получить удар, и начать ловить рванувшего к своим летчика. Но Том лежал неподвижно, и это пугало. — Такими, как мы или овцы, те наемники не станут, но некоторые проблемы со здоровьем обретут, рано или поздно, и особенно когда покинут пределы звезды Лилит.
Не выдержав ступора, Боунс отстранился сам, и сел в дальний угол кровати. Рэд медленно принял сидячее положение тоже, переваривая услышанное.
— И ты не знаешь, излечимо ли это? — уточнил он на всякий случай. — Насколько опасно.
Колонист развел руками.
— Вне этой системы медицина мощная, — только и сказал он. — С опухолями точно справятся. Мы по своему опыту можем предполагать, что убивать носителей мутагены не станут, они жить хотят.
И Константин тоже очень хотел жить, поэтому начал бояться еще сильнее. Мелкие проявления наливающейся в собеседнике ярости не миновали его органов чувств, и фермер впервые прикинул, насколько он может оказаться слабее этого наемника, если вдруг что. Боунс не слабак и в разнообразных драках бывал, но не с обученными противниками, а такой же шелупонью, как он сам. Нечеловечность давала незначительные преимущества вне полнолуний, никакой сверхсилы.
Страх открыл доступ во внутренний эфир, где вся колония разом прознала, что парень опять накосячил. Собратья решили не приходить на помощь, бросив Константина самого разбираться с созданной проблемой, но обрывки чьих-то здравых мыслей он все же уловил, решив воспользоваться ими.
— Дослушай меня, — ладони подняты в останавливающем безоружном жесте. — Искать справедливости или совести здесь не получится. Бить меня или пытаться добраться до Бригадира бессмысленно, только время потеряешь. Причем, время своих товарищей. А я тебе для того и говорю, чтобы ты знал, что делать после отлета.
Его воротник затрещал от стремительной хватки, и в похолодевший затылок уперлась стена.
— Ты, сволочь, молчал столько дней, — Томас обладал уникальным талантом отлично контролировать взбешенность, если уж такая подкатывала, и сейчас он сдержался, чтобы не разбить кому-то ебало. Какой бы исполнительной скотиной не являлся Боунс, он оставался простой шестеркой на побегушках зачинщика и мозгового центра — Бригадира. Все мутные мотивы человеколюбия фермера ушли в прошлое и перестали быть интересны, ведь опасность угрожала настоящим друзьям.
Кровь застыла жилах, когда он подумал о том, сколько ДЕЙСТВИТЕЛЬНО прошло времени, если учитывать, что биота этой планеты крайне активная.
***
— Ты тупица, ТУПИЦА-А! — Бригадир в ярости орал, упершись в стол. — Как можно быть настолько, блять, безмозглым болваном?! Взять и выложить на стол главный козырь нашей спокойной жизни!
Боунс смотрел в пол, облизывая губы от натекающей крови. В последнее время следовало слишком много избиений, и это наверняка являлось сигналом о том, что парень делает что-то не то, но сам он считал, будто поступает правильно.
Собственно, поэтому он и прибежал к начальнику сразу же после того, как наемник двинул ему в челюсть и хлопнул дверью.
Воля вожака заставила фермера поднять взгляд.
— Они могут уничтожить нас, Боунс, — пожилой мужчина устал орать, опустился в кресло и пригладил всклокоченную седину. — Хоть это пойми. Хозяева колонии не всемогущи, кроме того, они ЛЮДИ. Люди тоже не любят чужие формы жизни, как и мы, ты забыл? Мы хорошо работаем на них и мало просим, но они сотрут нас, когда им жопу прищемит!.. А если вспомнить об обычных уродах, моральных, любителях поубивать с малейшим предлогом или вовсе без него! Не только мы их можем нанимать, но и наши враги!
Одновременно со словами в голову поступали мысли и образы, от которых провинившемуся колонисту становилось совсем страшно и плохо.
— Я поражаюсь тебе, — продолжал глава «Пристани», покрутив в руках стилус и отшвырнув его обратно на стол. — Наш разум общий на две трети, но оставшейся частью, не доступной никому, ты умудряешься сгенерировать такое ебанутое дерьмо, после которого тебя остается только убить.
— Не надо… — хрипло попросил парень, утирая нос кулаком. Он сдерживал дрожь и смотрел на альфу сухими глазами, ощущая себя при этом полностью размазанным. — Вы же сразу записали меня в придурки и шуты, как я появился, — вскинулся он с отчаяньем смертника, даже зубы оскалил, — значит, догадывались! И именно меня вы подпихивали всем этим проверяющим группам, чтобы оставить о колонии впечатление недалеких работяг!
— И ты успешно справлялся, спасибо большое! — ладонь грохнула по столешнице, твердый пластик скрипнул. — Какого хуя на этот раз пошло не так?! Я ни в жизнь не поверю в оправдание твоей дури романтикой, выкладывай сейчас же!
Судорожно вздохнув, Боунс поник, прислонился к стене и пустил начальство в свою голову. Он рассказал многое из того, что раньше утаивал в своей «личной трети головы»: огорчения, страх, смирение, умиротворение. Как его несколько лет расстраивало пренебрежение Бригадира, и он скрывал это, как тоска о единственном родном человеке превратилась в план объясниться с матерью и навсегда распрощаться с ней, избавляясь от груза. Как он был неуверенно рад обретению новой семьи, такой, нечеловеческой. Как, не доверяя самое личное вождю, он решился выдать это единственному приглянувшемуся и понравившемуся чужаку. И прочее, прочее, прочее.
Висящие на стене напротив стола электронные часы бесшумно отмеряли секунды, минуты. Телепатический сеанс давно завершился, и Боунс почти равнодушно ожидал приговора, пока начальник обрабатывал информацию в личной трети.
Ожидание завершилось — Бригадир кинул ему коробку салфеток.
— Утри свою разукрашенную морду, ебанат невыносимый.
Пока парень избавлялся от кровавых потеков, мужчина следил за процессом.
— Ты должен был сразу рассказать о матери, все было бы проще, — проговорил он. — Обязанность вожака заставляет меня защищать вас всех. От внешних врагов, внутренних, и даже от тяжелых эмоций. Так это работает, мальчик. Чем больше и сильнее вы скрываете, тем больше я вынужден напрягаться за вас. В этом мало приятного, и я сильно недолюбливал тебя за твою скрытность. Моя ошибка в том, что я полагал — ты понимаешь, чем именно бесишь.
— Я дефектный? — голос подвел, спрашивать пришлось шепотом.
— Увы, нет, — начальник неожиданно засмеялся. — Таящихся немало, все бесите. Большая часть вымерла в первые месяцы, но все равно остались уникумы.
— Волна самоубийств, я помню, — кивнул парень, возвращая оставшиеся салфетки на стол.
— Помнит он, блять.
— Что теперь делать? — пальцы зарылись в рыжую челку, жестко сминая ее. — Так стыдно. Я уже понял, что вы меня не убьете, просто чтобы я сам замучался совестью, но…
— Придется сквозь карантин следить за этими твоими «друзьями», чтобы не упустить момент, когда они решат нам подгадить, — мужчина постучал узловатыми пальцами по столу. — А то, что они подгадят — вне сомнений. Мы достаточно за ними наблюдали, чтобы вычислить такое. Там всего пара безобидных особей.
— Новичок и… кто еще? — осторожно полюбопытствовал Константин. — Женщина?
— Нет, вот женщина к безобидным точно не относится. Ты вообще серьезно? Не видел ее, что ли? Один респиратор чего стоит… Я говорил о Панче.
— Э?.. Он дезинсектор.
— Посмотри общее впечатление о нем, поймешь.
То, как мирно они сейчас сидели и разговаривали, немного утешило Боунса, хотя было ясно — если Бригадиру не удастся обезвредить шайку «Лебедя», дни ксеноморфов будут сочтены, и в этом виноват он.