Однако это еще далеко не все. Силовые поля биосистем, которые питаются энергией организма и среды его обитания, также не остаются безразличными к образу твоего мышления, к воображению: их структура также соответственно меняется и может быть управляемой. В некоторых случаях ты можешь даже направленно посылать свернутые поля в пространство, отрывая их от своего тела, но в то же время не теряя с ними информационной связи и воздействуя на них определенным образом. Вот так!
Эо прикрыла глаза, а Лене показалось, будто она чувствует ее громадное внутреннее напряжение.
Через несколько секунд рядом с Эо возникло легкое синеватое облачко, стремительно вращающееся, уплотняющееся, вытягивающееся по вертикальной оси и принимающее форму человеческого тела, Еще мгновение — и перед Леной оказались две Эо, совершенно неотличимые друг от друга, глядящие на нее с одинаковой улыбкой, одновременно и мудрой, и веселой, чуточку даже озорной.
— Можешь теперь потрогать любую из нас, — одновременно сказали обе. — Различий не будет.
Лена сделала робкий шаг вперед, взяла за руку «новую» Эо, — рука показалась ей теплой, чуточку влажной, тяжелой...
— Но это лишь в первый миг дублирования, — сказала «новая» Эо. — Если мы теперь разойдемся в разные стороны и каждая из нас начнет действовать самостоятельно, сообразно условиям, в которых окажется, то постепенно станут появляться различия. А это все более станет затруднять процесс обратного слияния. Потому такие эксперименты лучше не затягивать...
Мгновение — и обе Эо слились в одну.
— Ты понимаешь, — продолжала она с той же улыбкой, — что, обладая способностью воссоздавать себя в неограниченном количестве копий, научившись управлять энергией своего тела, мы в состоянии воспроизводить и любой неодушевленный предмет. И здесь наши возможности практически неограниченны. Нам не нужны ни кисти, ни резцы, ни мрамор: все, что мы захотим и сумеем представить, Может быть материализовано за более или менее длительные промежутки времени. Ты поняла? Это совсем не «чудо», а закономерный и естественный результ длительного развития, настойчивых тренировок. Это результат укрепления воли и дисциплинирования мышления. Ну и, конечно, глубокого знания законов движения материи.. А вот и наши путешественники! Чего ты испугалась?
Лена, увидев Гаала и Воронова, быстро присела, схватила платье. Эо рассмеялась.
— Ох, я и забыла: «запретный плод»... Неужели тебе не приятно, когда тобой любуется мужчина, желает тебя, а ты чувствуешь ответное желание? Когда ты смотришь в его горящие страстью глаза, жаждущие слияния... Или это твоя скромность — только атавистические ухищрения, признанные разбудить агрессивные силы? О, я вижу, и Кирилл не торопится выбираться из воды... До чего же вы смешные, дорогие наши предки! Смелые до 6eзyмия, дерзкие до безрассудства, наивные до нелепости... Гаал, я тебе нравлюсь?
— Сегодня ты прекрасна, как никогда! — выскакивая на берег и поднимая ее на сильных руках, Гаал принялся покрывать поцелуями лицо и грудь Эо.
— Ты постоянно говоришь одно и то же! — капризно поморщилась Эо. — Мог бы придумать чтонибудь свеженькое... Подожди, не будь эгоистом и подари Лене Григория.
— Пожалуй, ты права, — сказал Гаал, опуская Эо на влажный песок. И Лена еще раз увидела «чудо»: такое же синеватое облачко, отделившееся от Гаала, приняло облик Григория Панченко — пилота вертолета, во всем повторяющего внешность Гаала.
Но это был явно не Гаал: молодой человек смущенно смотрел на обнаженную Лену, щеки его заливал легкий румянец, и он не знал, куда девать руки, что сказать или сделать...
Лена подошла к нему, взяла за руку, посмотрела в глаза.
— Ты, наверное, уже умеешь кататься на дельфинах? Я тоже хочу попробовать.
— Все это очень здорово и безумно интересно! — провозгласила Лена, освоившись на спине Мура. Ей не терпелось «разговорить» Гришу, которого она так неожиданно получила «в подарок» от Гаала и Эо. Вдруг они вздумают его забрать тем же способом, что и выдали? Пусть попробуют, она им устроит веселую жизнь! Интересно, а он так же реален, веществен, как та, вторая Эо? Но вот убедиться в этом, когда их разделяют более двух метров воды, трудновато. К тому же дельфины несутся во всю прыть.
Григорий молчал, и Лена всем своим существом ощущала его скованность, смущение, — от их наготы, от ее напористой агрессивности и еще чегото, чему трудно было бы даже подобрать подходящee название. Потом дельфин под ней издал серию каких-то странных звуков, и Лене показалось, что она слышит вопрос: «Тебе хорошо с нами, женщина из прошлого по имени Лена?» Но как ответить? Щелкать и посвистывать вот так она не умеет... Мысленно? Однако прежде, чем решить эту задачу, с губ слетел и ответ,
— Замечательно! А как зовут тебя, дельфин из будущего?
Новая серия щелчков означала: «Меня зовут Мур, а моего товарища — Росток. Ты должна ценить мгновения, когда тебе приятно. Потому что после приятного случается неприятное, и тогда тебе пригодится энергия радости, которую ты должна копить в такие вот мгновения».
«Хотите свежий анекдот? — откликнулся Росток. — Один дельфин тоже ценил приятные мгновения и никогда не забывал, что ему может понадобиться энергия радости. Он все время помнил об этом, даже когда ему было очень, очень приятно. Только почему-то такие мысли делали приятное все более неприятным, а когда на смену приятному приходило неприятное, он вздыхал и говорит «Наконец-то! Ну-ка, где моя энергия радости?» И тогда оказывалось, что ничего у него нет, все потрачено на ожидание неприятного... Правда, смешно?»
— Он хочет cказать, — улыбнулcя наконец Гриша, — что, живя и радуясь, не имеет смысла задумываться о возможных горестях в будущем, о неизбежности смерти. Наверное, Росток таким образом комментирует и дополняет Мура.
— Значит, ты тоже понимаешь? — обрадовалась Лена. — Но как же это у нас получается? Почему мы вас понимаем, Мур?
Вместо Мура затрещал Росток.
«Пора бы знать такие простые вещи, люди из прошлого! Есть языки внутривидовые, и есть всеобщий, понятный всем живым существам: это язык образов. В далеком прошлом случались на нашей планете пожары, землетрясения, штормы. Образ шторма был понятен и чайкам, и рыбам, и дельфинам — всем, кто жил в море. Такие образы могут передаваться по множеству каналов, совсем не обязательно в членораздельной речи или каком-то наборе звуков. Мы заставляем понимать себя не только щелканьем или свистом, хотя и здесь множество оттенков. Мы подключаем и свои биомагнитные поля, движение мышц и кожи... Просто мы сильно хотим, чтобы нас понимали, хотя сами и не всегда понимаем, как это получается, что нас понимают. Я вот тебе сейчас объяснил, а сам л-ак до конца и не понял. Это всегда так, когда начинаешь говорить на чужом языке, для чужого разума. И вы, если захотите, чтобы вас поняли, всегда найдете для этого способы, даже если вам рот заткнут. Вы даже глазами может сказать друг другу больше, чем могли бы сказать словами. Нужно только сильно хотеть. И пробовать. А вообще-то пусть вам Гаал про это рассказывает».
— А что вы знаете о нас, людях? — спросил Гриша.