— А что будет-то? Рассыплешься?
— Да нет... Говорят, что я могу оказаться в вашем теле, а вы — в моем...
— Вот было бы здорово! Хотя для тебя — не шибко... Ладно, не стану тебе карьеру портить. Ну, если все, тогда, как говорится, «спасибо, что позвонил». Буду просыпаться.
Аверин вытер пот со лба, улыбнулся. Интересно, будет ли известно об этом разговоре Гаалу, Эо? Он вышел к обрыву и... Не узнал оставленного места. Все вокруг было каким-то микроскопическим, игрушечным, словно Аверин смотрел на мир через перевернутый бинокль или откуда-то из невообразимого далека... Будто сквозь сон, сквозь толстый СЛОЙ ваты донесся голос Юона; «Ну, Николай, такой прыти мы не ждали... Закрой глаза, быстро!» «Как же, жди, — усмехнулся Аверин. — Лучше уж посмотреть».
— Закрыл! — крикнул он в розовый туман, И тут же пожалел о своем поступке; микроскопическая вселенная вокруг него вздрогнула и принялась вращаться против часовой стрелки со все нарастающей, бешеной скоростью. Перед глазами плясали переливы радужных сияний, красноватый туман уступил место оранжевому, желтому, зеленому, голубому, синему, фиолетовому. В то же время предметы вокруг увеличивались, надвигались, грозя раздавить, расплющить. Аверин хотел было зажмуриться, не тут-то было: он мог только смотреть, — собственное тело больше не ощущалось, даже веки его не слушались... Еще мгновение, и сознание оставило его.
— Да, быстро вы адаптируетесь! — приветствовал его воскрешение к жизни Юон. — Ты знал, чем рискуешь, идя в область коллапса? Один! Да если бы ни СИИНТ...
— А кто этот Сиинт? — заплетающимся языком спросил Аверин. Юон усмехнулся, потом по скверной своей привычке отвел глаза.
— Не «этот», а «эта», — система искусственного интеллекта, низко ей поклонись и три дня не выпрямляйся, чтоб тебя дельфины пять раз спасали... Еще шаг, и ты оказался бы за горизонтом. А там — полное стирание личности, уничтожение сущности... НУ! достаточно. Сегодня собиремся все, будет беседа со звездами.
— Шутишь?
— Такими вещами не шутят, Николай. Даже фины. Это — принципиально запретная тема, находится она под автоматической защитой. Вызнаешь ли, такие вот темы: один раз псшу— никогда больше шутить не будешь. Вообще, по какому поводу. — Прыгай.
Да, конечно, — именно необозримое, именно, прекрасное, и... До чего же трудное, до чего ответственное! Рядом с тем, что предстояло совершать человечеству, все прошлое казалось совсем незначительным, чуть ни микроскопическим. Однако каждому было понятно, что, если бы не это прошлое, не было бы у них сегодня настоящего, не было бы и надежд на будущее. И разве не было в этом прошлом событий, имевших поистине космическое значение, делавших человека все более человечным, поднимавших его голову к звездам, чтобы рано или поздно он получил возможность вступить с ними в диалог, как равный с равными!
Равными?..
Вот здесь-то и виделся большой вопросительный знак, снять который должен был сегодняшний разговор. Или... поставить после вопросительного знака восклицательный.
Никто из людей не мог себе представить, как это произойдет. Больше того: в глубине души каждый сомневался в самой возможности такого диалога, а на ум приходили всякие обидные аналогии.
Вроде «диалога вируса со слоном» или еще того хлеЩe... И каждый из них там же, совсем рядом таил надежду на всемогущество пришельцев-потомков, на их неограниченные возможности.
Словно чувствуя и понимая смятение, хозяева базы предоставили им возможность побыть наедине с самими собой — каждому. И каждый — вольно или невольно — готовился к этому диалогу, к этой странной встреча, придирчиво всматриваясь внутрь себя... Да, именно внутрь: уж слишком явным, кричащим было убеждение в том, что внешность их не будет играть ровно никакой роли. Мысль и только мысль, малейшие движения души человеческой — вот и, все, что они могли предложить звездам в качестве «себя». Все остальное не имело и не могло иметь значения.
А что могут оценить звезды в людях? Что может сблизить две формы жизни — биологическую и плазменную? Мышление и сознание? Или что-то более значительное? Всю свою ммллиарднолетнюю жизнь звезды «только тем и занимаются», что отдают, дают, дарят — тепло, свет, жизнь. Люди называют такой образ действий альтруистическим, альтруизмом. А еще проще — человечностью, Добром — в самом высоком понимании этогo слова. Добро и альтруизм — вот что роднит человека со звездой! И если принять это положение, то звездам свойственна человечность, а человеку — звездность. Настоящему Человеку... И каждый из людей, вглядываясь внутрь себя, пытался теперь определить степень своей звездности — своей готовности отдать все, что есть у него и в нем самого лучщего, другим — людям и звездам.
А когда каждым из людей была поставлена последняя точка, знаменующая окончание главной нити их рассуждений в этом самопогружении, в воздухе разнесся странный, никем из них доселе не слышанный звук: будто удар могучего набата, после которого понеслось гудение туго свитой басовой струны.
Никто им на этот раз ничего не объяснил, никто никуда не звал их. Но все они сразу поняли, все почувствовали: это сигнал сбора. Это сигнал начала единения людей со звездами,. сигнал слияния прошлого, настоящего и будущего в вечном Теперь.
... Из пятнадцати человек, собравшихся за круглым столом в Малом зале базы, только восемь были современниками Аверина — людьми, землянами в его и их настоящем. Остальные щеголяли тремя глазами... «Наверное, это и в самом деле что-то весьма ответственное и торжественное. — подумал Николай, — раз уж они, как говорится, в полном составе и при полном параде».
Едва все рассеялись, как наступала глубокая, абсолютная тишина, собравшихся сковало странное оцепенение. Потом что-то резко изменилось в пространстве, внутри них самих, время сжалось и остановилось... Гаал поднялся из-за стола резко, рывком, оглядел-осветил присутствующих взгля дом временного видения и заговорил лаконично:
— Мои слова — к вам, Лека и Лола, Карл и Кирилл, Сергей и Стив, Петр, Григорий и Николай. Будьте внимательны. Будьте скромны, будьте достойны! Много веков на вашей планете люди искали следы разумной деятельности в космосе — и не находили. Так возникла болезнь, осложнившая детскую хворь антропоцентризма. Сегодня я говорю вам, а через вас — всем людям вашего времени: свидетельство наличия высших форм разума и мудрости сознания во Вселенной не в наличии их следов, а в отсутствии. Мягкость характеризует истин ного мастера — всегда и всюду, везде и во всем. Все то, что нарушает равновесие и гармонию форм или процессов, оставляя после себя следы «инженерной», а порой и хищнической деятельности, — все это нельзя рассматривать в качестве свидетельства разумной деятельности. Это — предвестники катастрофы.
«Неужели я ошибся в них? — покрываясь холодным потом, подумал Аверин. — Что это еще за проповедь реформизма, непротивленчества?!» И в ту же секунду огненно-красный глаз Гаала остановился на нем.
— Будь достоин, Николай! А Любовь всегда требует и имеет право на защиту любыми средствами... Мы показали вам, к чему пришли зы и мы. Вы видели все, что хотели, на нашей базе — вашей базе. Мы дали вам все, что могли; вы возьмете все, что сумеете поднять и нести в свое время, а из него — дальше, в будущее. Впредь мы всегда будем рядом с вами: расстояние между прошлым и будущим в Вечности все стремительнее сокращается, чтобы слиться воедино в вечном «теперь», Сейчас мы введем вас в великое содружество людей и звезд. Таково требование законов истории, такова объективная необходимость в развитии системного этапа Вселенной, и мы обязаны подчиняться ее требованиям. Когда я говорю «людей», я имею в виду не только вид Гомо Сапинс, но и все формы разумной жизни — планетной, космической, плазменной, кристалли эской... Когда мы говорим о звездах, мы имеем в виду не только астрономические объекты типа Солнца, излучающего часть своей энергии в видимой части спектра, но и все формы разумной ллазменной жизни и коллапсирующих форм движения материи, — их неисчислимое множество. У них есть то, чего нет, не может быть и не нужно вам; у вас есть то, чего нет, не нужно и не может быть у них. И потому мы всегда должны объединять наши усилия, делая друг для друга все, что может сделать каждый для другого. Таков первый и основной закон любой цивилизации, вышедшей на простор высших информационных измерений. Таков первый и основной закон всякого галактического содружества. Будьте достойны!