- Включайте, - слышится ровная команда капитана Тивана и, прежде чем я успеваю возразить, на одном из экранов появляется крупным планом лицо Бака.
- Окс, - зовет он меня и с грустью улыбается. - Если ты смотришь эту запись, значит, я тебя подвел...
Я замираю, не в силах потребовать, чтобы остановили запись. На пленке у Бака короткие волосы и красная полоска подживающего на щеке шрама, значит, он сделал запись не меньше, чем за четыре месяца до этого.
- Я клялся, что больше мы не расстанемся, и немного просчитался... - с виноватой улыбкой на губах говорит Бак. - Кстати, я успел сказать, как сильно люблю тебя? Наверняка нет, - тяжело вздыхает мужчина. - Я все время забывал говорить тебе самые важные вещи. О том, как сильно люблю тебя, о том, какая ты красивая, о том, как сильно хочу, чтобы у нас были дети...
Бак тепло улыбается, глядя с экран. Такой близкий и навсегда далекий.
- Ты никогда не любила похороны, а я всегда считал, что черный - это не твой цвет, поэтому решил, что нам лучше попрощаться вот так, - он легонько стучит по экрану указательным пальцем и неожиданно хитро улыбается. - Знаешь, в чем преимущество такого прощания? - Бак делает эффектную паузу и неожиданно достает из-за спины миниатюрную гитару. - Ты ведь помнишь ее, Окс?
Мои брови сами собой ползут вверх, а глаза расширяются от изумления. Он же не собирается...
- Кхе-кхе! - важно откашлялся мой любимый мужчина и громко ударил по струнам. - В школьном парке... - уверенно пропевает он первую строчку, хмурит брови. - Бе... - пальцы берут не тот аккорд. - Бе... - и снова мимо нот. - Бе-е-егали мы детьми! - с трудом заканчивает он вторую строчку.
Дальше следует продолжительная пауза, в течении которой он пытается зажать пальцами баррэ.
- Ты скакала по... - очередная пауза, в течение которой Бак с трудом переставляет пальцы на струнах. - По дорожке, я... я...
Гитара протестующе звенит струной, но Баку хоть бы хны!
- Я... я... Я отвратительно играю на гитаре, - неожиданно прекращает надругательство над инструментом мужчина, озорно улыбаясь с экрана. - Как ты могла слушать меня в детстве? Кстати, - он откладывает гитару на колени, - а помнишь, как ты подбила меня угнать отцовский летмаш?
Я ловлю на себе немного растерянный взгляд капитана Тивана и смущенно пожимаю плечами. Ну да. Было такое однажды...
- А помнишь, как я повел тебя на первое свидание и так разнервничался, что не мог выдавить ни слова? - громко смеется он. - А главное, ты, прям само сочувствие, еще и подкалывать меня начала, вместо того, чтобы войти в положение.
Тихий смешок вырывается у меня помимо воли. Почему он вспоминает об этом сейчас?
- А помнишь нашу первую ночь, проведенную вместе? - понижает он голос. - И я не про совместные ночевки под неусыпным оком моих родителей, я про ту нашу ночь...
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы хоть как-то скрыть свою смущенную улыбку и, кажется, немного краснею.
- А помнишь, как ты мне закатила истерику после боя с Риком-Молотилкой? - наигранно надувает губы Бак.
Кончено, помнила. После того боя на Баке живого места не осталось - все сплошь синяки да ссадины. О сломанных костях я вообще молчу! Я перепугалась за него настолько, что наорала на всех, кого посчитала виноватыми. Короче, никто не укрылся от моего гнева!
- Ты в курсе, что Молотилка потом мне каждый раз при встречи сочувственно руку жал? - довольно улыбается он, резко меняется в лица. - А помнишь, как некая любительница каблуков свалилась со стремянки, пока украшала стену клуба?
О да! Тогда я почти две недели симулировала невыносимую боль в голеностопе, чтобы Бак подольше ухаживал за мной и постоянно носил на ручках.
- А еще...
Я смотрю в любимое лицо и не могу сдержать грустной улыбки. Как же мне все-таки повезло встретить такого потрясающего мужчину!
Несмотря на образ бездушного бойца в боях без правил, Бак всегда был умным и невероятно внимательным. Он знал, как сильно может повлиять его смерть на меня, и сделал из прощального видео 'вечер приятных моментов.
И, смотря в улыбающееся лицо Бака, я вдруг поняла, что капитан Тиван действовал по такому же принципу.
Утром он спровоцировал истерику, перезагружая мою нервную систему. Затем, пока я была эмоционально опустошена, отвлек шоппингом, а после воспользовался моей давней неприязнью к военным и, по сути, выступил в роли врага, отобрав дорогие моему сердцу каблучки.
И эта странная экскурсия, и даже то, что он позволил мне поиграть с офицером в маджонг... Капитан Тиван сделал все, чтобы меня не засосало в свои мрачные глубина горе.
Эта неожиданная мысль и последовавшая за ней волна благодарности мне не нравится. Я хмурюсь и кручу в руках полупустую бутылочку с водой.
Нет, ни о какой заботе тут и речи быть не может. Капитан Тиван просто не выносит женских слез и драматических истерик, отсюда и все его действия.
В отличие от Бака...
- А помнишь, как я сломал руку, и ты кормила меня с ложечки супчиком? - улыбается Бак с экрана монитора. - Я такой весь брутальный, Стальной кулак, а ты меня прилюдно с ложечки кормишь! - хохочет он и подмигивает. - Я хоть и кривился, но, клянусь всеми галактиками, мне безумно нравилась твоя забота...
Ну да... Некоторым прежде надо умереть и уж потом признаться в своих слабостях.
- Ты улыбаешься? - он наклоняется вперед и подозрительно вглядывается. - Надеюсь, что да... А теперь вернемся к моему вопросу - почему я решил попрощаться с тобой именно так?
Его интонации меняются, лицо становится более серьезным, тело слегка напрягается, но на губах все та же легкая улыбка.
- Я умер, Окс, - тихо произносит он, и на меня вновь накатывает волна слез. - Я умер, но это не значит, что меня не будет рядом с тобой. Я буду в каждом воспоминании, в каждом радостном, грустном и нелепом моменте, который подарила нам жизнь. Просто помни меня...
Не в силах ничего сказать, я просто киваю и громко всхлипываю.
- И еще, - тем же тоном говорит Бак, замолкает на пару секунд и забавно ерошит волосы. - Поверь, в данный момент для меня это тоже звучит дико, но все же... Ты замечательная женщина, Окс, и ты заслужила счастье, как никто из нас. Окс, ты должна найти для себя другого мужчину, - невероятно тихо заканчивает Бак.
Я сжимаю кулаки и категорично мотаю головой. Нет, ни о каких мужчинах после Бака и речь быть не может.
- Мне показалась, или ты сказала 'нет'? - шутливо хмурит брови мужчина с экрана, и я невольно прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать подступающие слезы. Как же он хорошо меня знает!
- Окс, я делал все от меня зависящее, - мягко говорит Бак, - но ты так и не поняла разницы между 'жить' и 'выживать'. Обещай, что найдешь другого мужчину, который поможет тебе уловить эту размытую грань. И еще... Назови сынишку в мою честь.
Бак широко улыбается и хитро сверкает глазами.
- По-моему, я немного отвлекся, - весело говорит он, вновь беря в руки гитару. - Кхе-кхе...
Его пальцы уверенно пробегают по струнам, демонстрируя, что в первый раз он достаточно умело притворялся музыкальным бездарем.
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить...
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено - и в радости, и в горе
Быть рядом... Но при этом не любить...
Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке...
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,