Кто-то из тех мрачных уродов, что тащили меня, быстро справился с веревкой. Я размял затекшие руки и ноги, растер посиневшие запястья.
— Идем! — ласково подозвал меня Душный. Глаза парня смотрели куда-то в пустоту далеко за моей спиной.
Неловко спрыгнув с помоста, я пошел за Душным к двухэтажному строению из бетонных блоков.
Изнутри здание оказалось темным и неприветливым. Душный повел меня на второй этаж. Тут было чуть лучше и светлее. В комнате, куда мы пришли, оказалось несколько топчанов, низкий стол с посудой и какой-то снедью неаппетитного вида. Священник сел за стол и жестом пригласил меня занять место напротив. Я присел на топчан.
В комнате бесшумно возник хмурый мужчина с подносом. Он был такой же уродливый, как и остальные, встреченные здесь. Мужчина налил нам в чашки какого-то напитка и столь же бесшумно скрылся.
— Кто тебе так нос уделал? Да, я смотрю, и полофина зубоф фыбита, — протянул Душный.
— Долгая история, — уклонился я от пространного ответа. — Соседние кланы, знаешь ли, не очень добродушны…
— Попей чаю, расскажи, как попал сюда, — предложил Душный и сам отхлебнул из чашки.
Я посмотрел на кружку — старая и побитая, с трещиной, из которой сочился только что налитый чай. Видимо, посуда осталась после того, как начальство тюрьмы отозвало охрану с периметра…
— Да чего тут рассказывать, — снова замялся я. Не хотелось делиться с Душным подробностями. Не настолько сильно я ему доверял. — Пару раз подставили, потом я решил с помощью связей сделать фальшивые документы и улететь на Край. Меня поймали, отдали под суд, а потом привезли сюда. Вот и вся история…
— Понятно, — кивнул Священник. — А что с тфоими друзьями? Пашей и Натой? Так их фроде зфали, да?
— Пашка улетел на Фронтир. Наташа где-то на Земле…
— Ясно, — скривил губы Душный. — А мой брат с наркотиками балофался, и попали мы из-за нехо сюда…
— Ничего я не баловался наркотой! — Душный говорил теперь за мертвого брата, хорошо хоть череп больше не доставал. — Это ты увлекался! Ты меня на смерть обрек из-за дозы!
— Не-ет, — протянул псих своим нормальным голосом. — Ты же жифой! Я не мох тебя на смерть отпрафить!
— Нет! Это ты во всем виноват, уродец! — снова промычал Душный.
Меня даже озноб прошиб от этого диалога в исполнении чокнутого знакомого. Впрочем, мне с моим даром тоже недолго до психиатрической лечебницы, что-нибудь в голове замкнет — и пиши пропало.
— Изфини моехо братца, — заискивающе проговорил Душный. — Он немнохо не ф себе. Псих. Если б не он — меня бы тут не было…
Я приготовился к новой перепалке личностей Душного, но второй голос промолчал.
— Ты пей-пей! Фот еще рыбы вяленой можешь пожефать.
— Спасибо, не голоден, — сказал я, но чая все же отпил.
Чувствовал я себя жутко уставшим — сказалась травма, нервное напряжение и нагрузки последних часов. Руки, сжимавшие чашку, подрагивали, по спине то и дело пробегали мурашки. Хорошо хоть боль от падения со стены поутихла. Я размышлял, что делать дальше. Придется жить среди умалишенных? Или все-таки Душный отпустит меня на свободу?
Свобода! Смешно. Просто клетка станет чуть больше…
— Я все еще ничего не понимаю, — сказал я, вытирая лоб, — от горячего чая вдруг стало жарко. — Расскажи, что здесь происходит и как ты стал главным.
— Я Сфященник, а значит, хлафный, — хмыкнул Душный.
— Это я уже слышал, — поморщился я. — Ты расскажи, почему меня поймали, зачем хотели убить…
Душный поерзал на топчане.
— Нельзя уходить с Территории! Это обычай, прафило, табу!
— И только из-за этого? Что я сделал плохого-то? — уточнил я, благоразумно решив промолчать об убитой девочке. Под сердцем кольнуло — говорить неправду все еще тяжело для меня.
— Я мнохо чехо фижу и слышу здесь, — улыбнулся собеседник. — Научился подмечать ф людях разное…
Говорит, словно мудрец.
Я вспомнил, как он не мог двух слов связать в детстве, только постоянно дрался со своим братом и пускал слюни, когда Ирка целовалась со Стасом. Но те времена прошли. И раньше я ни за что бы не подумал, что буду жалеть о них…
— Ты сеходня убил дефочку, — тем временем продолжал Душный, — мне доложили…
Я поперхнулся чаем.
— Да, фсе ф порядке. Мы не в обиде, — поспешил успокоить меня псих. — Эта мелкая дрянь успела фсех достать.
— А что она натворила? — кашляя, выдавил я.
— У нее фрожденная болезнь. Не помню, как назыфается. Психическое расстройстфо — жрет, потом фыблефыфает съеденное и снофа жрет…