— Боже правый, — произнес Мэтт. — У меня в ванной есть полупустой флакон спрея от насморка.
— Ага, — кивнул Джим. — У меня тоже.
Энни шмыгала носом на работе. Лиллиан тоже. И Бет Портер.
И Рэйчел. Господи, Рэйчел.
Мужчины посмотрели друг на друга, не сказав ни слова, испытывая одни и те же страхи.
— Что тебе нужно от меня? — спросил Мэтт.
— Просто хотел поговорить. Все, с кем я общаюсь в больнице, весь персонал, либо хотят мгновенно найти решение, либо вообще не хотят об этом слышать, и точка. А еще я хочу выпить. Не этого дрянного кофе.
— Пойду откупорю бутылку, — предложил Мэтт.
— Спасибо. — Джим, показалось, на миг расслабился. — Знаешь, почему я на самом деле пришел к тебе?
— Почему?
— Потому что ты — один из немногих здравомыслящих людей на планете.
— Ты что, уже принял по дороге?
— Я серьезно. Всегда считал тебя таким. Мэтт Уилер, человек разумный. Вслух не говорил. Но лучше поздно, чем никогда.
«Лучше поздно, чем никогда». Это прозвучало многозначительнее, чем, наверное, предполагал Джим. Мэтт не остановился на пути к бару, но на всякий случай спросил, как можно спокойнее:
— Думаешь, мы все умрем?
— Возможно, — ответил Джим Бикс.
За разговором каждый выпил по несколько стаканов. Они вновь и вновь обсуждали одно и то же, избегая конкретных выводов, выдвигая гипотезы, косвенно проверяя таким образом степень легковерности каждого. Дошло до того, что захмелевший и уставший Джим произнес слово «машины».
— Машины? — Мэтт решил, что неправильно понял друга.
— Слышал про нанотехнологии? Сейчас научились перемещать атомы, делать крошечные механизмы, рычажки и прочее.
— У тебя есть повод считать, что эти твои частицы — наномашины?
— Кто знает? С виду на механизмы не похоже, на клетки — тем более. Больше всего напоминает черные подшипники. Ядра нет, митохондрий нет, внутреннюю структуру с больничным оборудованием не рассмотреть. Вот бы посмотреть, что найдут в какой-нибудь продвинутой лаборатории. — Джим слабо улыбнулся. — Шестеренки и рычажки. Зуб даю. Или даже крошечные компьютеры. Миниатюрные субатомные микросхемы, выполняющие алгоритмы с помощью нуклеотидов. Или то, что мы вообще неспособны увидеть. Микросхемы размером меньше электрона. Машины из нейтрино, соединенные глюонами.
Он безрадостно усмехнулся.
— По-моему, твоими устами вещает Джек Дэниелс, — заметил Мэтт.
— У пьяного есть два преимущества. Во-первых, ты можешь нести чепуху. Во-вторых, говорить очевидные вещи.
— И что тут очевидного?
— То, что все это наверняка связано с непонятной хреновиной в небесах.
«Может быть», — подумал Мэтт. Но на Артефакт уже успели свалить все, начиная с жаркой погоды и заканчивая опрелостями у детей, и он не спешил вставать на эту точку зрения.
— Доказательств нет…
— Я знаю, как выглядят заболевания органического свойства. Тут совсем другая картина. Мэтт, эти штуки не развились за несколько месяцев. Речь идет о паре дней. Можно сказать, о нескольких часах. Да, бактерии размножаются так же быстро. Но будь это бактерии, мы бы все уже померли.
Если это было так…
— Нет, — ответил Мэтт. — Не-а. Не хочу даже думать об этом.
— Не ты один.
— Серьезно. Это слишком страшно. — Он стыдливо уставился в стакан. — Я не отвергаю того, что ты мне рассказал. Но если это связано с Артефактом, если эти штуки уже внутри нас, то это конец. Они получат все, что хотят. Мы бессильны.
Повисла тишина. Затем Джим опустил стакан на журнальный столик и выпрямился:
— Извини, Мэтт. Я поступил дерьмово. Приперся и вывалил на тебя свои проблемы. Нехорошо вышло.
— Предпочитаю испугаться, чем оставаться в неведении, — ответил Мэтт. Час был уже поздний. Разговор перестал клеиться. Мэтт боялся даже взглянуть на часы; утром у него был прием, не подлежащий отмене, что бы ни случилось. — Пора спать.
— Я пойду.
— Ложись на диване, дурень. Или Лиллиан ждет?
— Я сказал ей, что могу заночевать в кабинете.
— Завтра побудь с ней.
Джим кивнул.
Мэтт достал ему одеяло из шкафа в коридоре.
— Значит, мы по уши в дерьме?
— В точку. — Джим растянулся на диване, положил очки на стол и закрыл глаза. Его некрасивое лицо было чересчур бледным. — Мэтт?