За долгие годы брака у них не появилось детей, но Мэтт эту тему не поднимал. Теперь, облаченный в белую врачебную броню, он спросил Лиллиан, намеренно ли они избегали зачатия.
— Вроде того, — задумчиво ответила та. — Ну, скорее так хотел Джим. Он всегда… ну, сам понимаешь. Предохранялся.
— И ты не возражала?
— Нет.
— Но контрацепция — не гарантия полной защиты.
— Знаю, — кивнула Лиллиан.
— Что будешь делать, если выяснится, что ты и вправду беременна?
— Обрадуюсь. — Ее улыбка была искренней, но немного вялой. — Я давно к этому готовилась.
— Всерьез готовилась? К подгузникам, ночному кормлению, ободранным коленкам, растяжкам на коже?
— Когда нужно, ко всему привыкаешь. Мэтт, я понимаю. Но я действительно представляла, как стану матерью, часто представляла.
— А с Джимом уже обсуждала?
— Даже не намекала. Не хочу говорить, пока не будет точно известно. — Ее глаза под тонкими бровями посмотрели на Мэтта с беспокойством. — Ты ведь ему не скажешь?
— Не скажу, если сама не попросишь. Врачебная тайна.
— Даже между врачами?
— Это как воровская честь.
Лиллиан снова улыбнулась. Улыбка мелькнула и угасла.
— Вы ведь постоянно обедаете вместе.
Джим работал в клинике гистологом. Они с Мэттом познакомились еще на подготовительных медицинских курсах и регулярно обедали в китайском кафе на Гроув-стрит, в двух кварталах от клиники.
— Возможно, мне будет слегка неловко. Но анализ делается быстро. Совсем скоро мы все узнаем наверняка. — Он сделал вид, что записывает. — Лиллиан, ты в курсе, что у женщин твоего возраста порой случаются осложнения…
— Знаю. Я все знаю. Но есть же способы заранее это понять.
Мэтт почувствовал ее нервозность и попытался успокоить:
— Если решишь рожать, будем держать все под контролем. Не думаю, что возникнут проблемы. — Он держал в уме еще кое-что, но пока не собирался выкладывать это Лиллиан.
— Хорошо, — ответила она.
Но снова нахмурилась. Она не была уверена и выглядела далеко не радостно. Мэтт не знал, выяснять ли причины недовольства или оставить все как есть.
— Что тебя беспокоит? — спросил Мэтт, отложив ручку.
— Ну… три вещи. — Лиллиан убрала платок в сумочку. — Одну мы уже упоминали — мой возраст. Я волнуюсь. Во-вторых, конечно, Джим. Как он отреагирует? Боюсь, для него это станет… как бы сказать, знаком, что молодость прошла? Не знаю, захочет ли он брать на себя такую ответственность.
— Может, и не захочет, — сказал Мэтт. — Но я сильно удивлюсь, если он не сживется с этим. Джим — парень эпатажный, но каждый день исправно приходит на работу, выполняет ее добросовестно и никогда не опаздывает. Что это, если не ответственность?
Лиллиан кивнула и, кажется, обрела некую уверенность.
— А что третье? — спросил Мэтт.
— Что-что?
— Ты сказала, тебя беспокоят три вещи. Возраст, Джим… что еще?
— Разве не понятно? — Она посмотрела на него через стол. — Иногда я открываю окно по вечерам… и смотрю на эту штуковину в небе. Мне страшно. А теперь еще эти глыбы, или здания, или что там они разбросали по городам? Я видела их по телевизору. Мэтт, это ерунда какая-то. Как называется эта фигура? Октаэдр? Я не произносила этого слова после школы. Октаэдр размером с океанский лайнер посреди Центрального парка. Как ни включишь телевизор, только это и показывают. Но никто не знает, зачем это все. Без конца обсуждают, но высказывают лишь досужие домыслы. Естественно, я переживаю. Что будет дальше? Может, я вовсе не беременна, а лишь выдаю желаемое за действительное? Или это нервное. — Она поправила сумочку на коленях и просверлила Мэтта взглядом. — Мэтт, ты же отец. Ты должен понимать, что я имею в виду.
Конечно, он понимал. Те же сомнения отражались в поведении Бет Портер с ее зависимостью от плеера, были они и у его собственной дочери Рэйчел, которая после уроков постоянно смотрела новости, подтянув колени к лицу.
Успокоив Лиллиан Бикс, он отправил ее домой и прибрался в кабинете, пока Энн принимала своего последнего пациента. Потом он раскрыл жалюзи, впуская внутрь солнечный свет. Яркий длинный луч упал на плиточный пол, погладил дубовые шкафы. Мэтт окинул взглядом город.
С седьмого этажа Маршалл-билдинг Бьюкенен казался длинным плоским пятном, врезавшимся в синеву океана. Уже не такой маленький, как пятнадцать лет назад, когда Мэтт только открыл клинику, но по-прежнему весьма тихий грузовой порт. Многое изменилось с тех пор. Пятнадцать лет назад Мэтт только окончил ординатуру. Рэйчел была совсем маленькой, Селеста была жива, а в Бьюкенене проживало на несколько тысяч человек меньше.