Звездно-спекулятивный труп

Философский думкор [212]

Все это приводит к обманчиво простому вопросу: есть ли у пессимистов этика? Если да, то ожидают ли они всегда худшего исхода, даже в случае благонамеренных действий? Можно ли считать последовательных пессимистов лишенными этики в том смысле, что они неспособны на какие-либо результативные действия? Проблема в том, что пессимисты по-прежнему совершают поступки, даже если все они сводятся к сетованиям. Это double bind[213] пессимистической этики — решение без действенности, действие без убежденности, постоянное чувство, что в конечном итоге все обернется к худшему, все окажется напрасным.

В качестве примера подобного взгляда часто цитируют написанную в XVIII веке сатирическую повесть Вольтера «Кандид, или Оптимизм». Кандид, впечатлительный молодой человек, который ведет беззаботный образ жизни, воспитан своим учителем Панглоссом в соответствии с просвещенческими ценностями разумной самодостаточности. Кандид твердо придерживается панглоссовского девиза, что все, что случается, случается к лучшему, поскольку мы живем в лучшем из возможных миров. Но когда Кандид вступает во взрослую жизнь, он раз за разом сталкивается с ситуациями, которые противоречат этому взгляду, пока не осознает, что придерживаться и дальше утверждения, что все происходит к лучшему, просто абсурдно. Повесть заканчивается на том, что утративший иллюзии и растерянный Кандид приходит к солипсистскому выводу, что каждый должен «возделывать свой сад», а вопрос о том, действительно ли наш мир является лучшим из возможных миров, остается открытым[214].

Но Кандид не только пессимист, он также принадлежит к бродячей банде благодетелей европейского Просвещения. Другими словами, несмотря на то, что он становится все более и более разочарованным, он все равно следует выбранному курсу. Он не бросает культуру, частью которой является, не запирается в пустынной пещере и не наслаждается своим одиночеством, занимаясь написанием экзистенциалистских рассуждений о достоинствах самоубийства. Разумеется, для этого есть сугубо практическое соображение: кому пожаловаться, если он один? К тому же никто не хочет слушать эти жалобы. В определенном смысле растущее смятение Кандида, наряду с абсурдным оптимизмом Панглосса, являются вызовами, брошенными этическому взгляду на мир, в рамках которого разворачивается повествование Вольтера. Суть этого взгляда в том, что существует добро и зло, что между ними можно провести различие, что поступки должны быть моральными и иметь моральные последствия, что здравое отношение к любой жизненной перипетии должно быть позитивным и требовать от тебя полной отдачи, что жизнь, которую проживаешь, — «там, снаружи».

На первый взгляд Шопенгауэр — этот архипессимист среди философов — представляет собой аналогичный случай. Если судить по его довольно неприветливому мировоззрению, то может показаться, что этика столь же необходима для философии, как и самосознание для камня. Действительно, Шопенгауэр часто цитировал, позаимствованную у Спинозы аналогию: если бы камень, брошенный в воздух, имел сознание, он бы вообразил, что движется по воздуху самостоятельно и по своей собственной воле.

До недавнего времени читателям главного сочинения Шопенгауэра — «Мира как воли и представления» — приходилось именно в нем выискивать что-нибудь связанное с этикой пессимизма. То тут, то там в этом сочинении можно было найти утверждения о страданиях мира, о том, что лучше и вовсе не рождаться и т. д. Но этого явно недостаточно для полноценного критического исследования темы[215]. Поэтому следует обратиться к другому произведению Шопенгауэра — к «Двум основным проблемам этики». Оно состоит из двух эссе, написанных Шопенгауэром несколько лет спустя после «Мира как воли и представления». Эссе не только были выстроены на основе этого позднего сочинения, они обнаружили потрясающую лакуну в тёмном космическом пессимизме Шопенгауэра: как действовать, как вести себя в мире, лишенном основания или смысла, в мире, созданном безразличной, бесчеловечной «волей»? Если мир безразличен, как следует поступать?

Шопенгауэр издал «Две основные проблемы этики» книгой в 1841 году. Тем не менее оба вошедших в нее текста изначально были написаны для конкурсов. Первый конкурс был объявлен Норвежским королевским научным обществом, куда Шопенгауэр представил эссе «О свободе человеческой воли». Второй конкурс был объявлен Датским королевским научным обществом, для которого Шопенгауэр написал эссе «Об основе морали». К своему удовольствию за первое эссе Шопенагуэр был награжден главной премией.

212

Англ. doomcore — музыкальное направление, разновидность хардкор-техно. Музыка в стиле думкор характеризуется медленным темпом (130-160 ударов в минуту в отличие от 300 ударов в минуту и выше, характерных для хардкор-техно), относительной минималистичностью и мрачной атмосферой.

213

Даблбайнд — «двойной приказ», «двойное послание», «двойной сигнал», «двойная связь», «двойной капкан» и т. д. Термин англо-американского ученого Г. Бейтсона, обозначающий ситуацию, в рамках которой субъект получает взаимно противоположные указания разного логического или коммуникативного типа.

214

Кое-какие уроки мы можем извлечь из не столь высокой культуры мультфильмов. Возьмем Глама (Glum), одного из персонажей «Приключений Гулливера», мультфильма выпущенного продюсерами Уильямом Ханна и Джозефом Барбера в 1968 году. В мультфильме Глам известен своим пессимистическим взглядом на жизнь, который выражается в однообразном комическом повторении фраз типа «нам никогда не удастся сделать это...» или просто «мы обречены...». Глам не только выделяется среди своих более оптимистичных, идеалистически и рыцарски настроенных товарищей (из которых почти целиком состоит команда Гулливера), помимо этого ему удается произносить свои пессимистические прокламации именно тогда, когда они меньше всего могут помочь (когда их берут в плен, когда они тонут в море и даже когда прыгают со скалы), то есть, когда незавидная судьба искателей приключений проявляет себя со всей очевидностью. Неважно, что команда Гулливера чудесным образом оказывается спасенной в конце каждого эпизода; даже само чудо не способно убедить Глама, который никогда не перестает указывать на тщетность любых действий. Глам — это тёмное пятно на полированной поверхности этики, сведенной к самопомощи. И все же он, как и Кандид, продолжает настаивать на своем.

215

Кембриджское издание сочинений Шопенгауэра, выпущенное Кристофером Джанавеем дает возможность познакомиться с современным научным переводом его трудов. На протяжении долгого времени англоязычным читателям Шопенгауэра приходилось иметь дело с изданием Довера, которое, какую бы ценность оно ни имело, для студентов и научных работников оставляет желать лучшего. Вдобавок приход недорогих технологий «печать по требованию» (print-on-demand) вызвал поток репринтов сочинений Шопенгауэра различного качества — многие искажены плохой редактурой, неточными переводами и даже неправильной последовательностью страниц. Учитывая это, кембриджская серия является долгожданным прорывом.