***
Старая рыбацкая хижина располагалась на небольшом скалистом выступе, нависшем над берегом моря. Ее стены, сколоченные из досок, со временем высохли и разошлись, открывая свежему ветру внутреннее пространство этой лачуги. Крыша была сложена из пучков тростника и сгнившей трухой осыпалась внутрь. Когда-то давно рыбаки использовали это укрытие для хранения сетей, канатов, бочек и прочей своей оснастки и утвари. Кое-что из брошенного ими инвентаря до сих пор хранилось в хижине. В углу стояла широкая колченогая скамья, больше напоминающая топчан, и приставленный к ней рассохшийся и покореженный стол. На стенах висели дырявые сети. В двух полуразвалившихся бочках когда-то хранили рыбу, и ее запах, несмотря на прошедшие годы, все еще слабо улавливался в воздухе. Здесь у моря ночной ветерок был значительно свежее, чем в городе, и Лора зябко поеживалась, но больше от нервного холодка горьких переживаний. Квентин подошел к двери ветхой хибары. Под ним вздыхала и волновалась необузданная морская стихия. Луна бежала в неспокойных водах по колышущейся серебристой дорожке. Ничто не мешало в этот полночный час природным стихиям явить себя в полную силу: ярко, сочно, рельефно. - Мне холодно, - сзади неслышно подошла Лора. Квентин обернулся. Заглянувшая луна утонула в глубине глаз Лоры. Она смотрела на Квентина прямо, словно бы пытаясь прочесть все его потаенные мысли, глубину чувств, проникнуть в самые сокровенные уголки его сердца. Не понимая, зачем он это делает, Квентин обнял Лору за плечи и тотчас почувствовал мягкую теплоту ее тела. Она не отстранилась, нет, напротив, сильнее и податливее прижалась к нему, склонив голову ему на грудь. Ее рассыпавшиеся волосы колыхались дыханием ветерка, донося до него душистый аромат ее тела. Никогда прежде Квентину не было так хорошо. Мгновение должно было замереть, а время исчезнуть, чтобы все это могло продолжаться вечно. - Пойдем в дом, здесь прохладно, - с мягкой улыбкой сказала Лора. Не в силах оторваться друг от друга они присели на недовольно скрипнувший топчан. Девушка сильнее прижалась к Квентину, и он ощутил, как ему на грудь скользнула теплая капелька. Он поднял голову Лоры, ее глаза были полны слез. - Не плачь, милая моя, - принялся он неумело осушать поцелуями ее заплаканное лицо. - Не надо плакать, вот увидишь, все будет хорошо... - он успокаивал ее, как маленькую девочку, - все будет в порядке. Слезы от этого полились лишь сильнее. Лора всем телом вздрагивала от рыданий и сильнее прижималась к Квентину. Губы Квентина осушали слезы на лице Лоры и вдруг почувствовали прикосновение ее мягких послушных губ, с которых все еще продолжали срываться приглушенные всхлипы. Он и сам не заметил, как они слились в долгом поцелуе. Луна взошла над морем и сквозь распахнутую настежь дверь хижины проникла внутрь прямоугольником бледного света. Их обнаженные тела в этом призрачном свете казались такими белыми, а тени от лунного света причудливыми переплетениями блуждали по стенам. Они лежали, ощущая тепло и любовь друг друга, и снова наступило время, когда Квентину захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.