***
Роланду было противно, будто бы он наступил ногой на скорпиона и мерзкие внутренности загадили ему сапоги. Перед его мысленным взором стояло бледное лицо Аманды и ее встревоженные глаза. До конца Роланд и сам не понимал себя. Он поступил неразумно. И раз за разом, прокручивая в памяти разговор с посланцами престола, он натыкался на недоумевающие взгляды жены и сына. Неужели он им всем вынес смертный приговор? Неужели с его стороны это был всего лишь импульс обремененного излишней гордостью сознания, спровоцированный беспрецедентной наглостью непрошеных посетителей. Почему он ответил отказом престолу? Роланд не находил ответа. С Джорданом они виделись не так часто. Когда Роланд осенью принял этого преследуемого человека, он просто не мог ему отказать. Возможно еще и потому, что в нем жил подавляемый из поколения в поколение инстинктивный протест против тотального диктата Священного престола. Джордан попросился переждать зиму. Сколько раз они встречались за зиму? Три-четыре раза, не больше. Они почти не говорили о тайных делах Джордана, в основном разговор шел о редких книгах, собранных в королевской библиотеке. Конечно, Джордан рассказал королю о своем удивительном открытии. Возможность перемещения по бесчисленному множеству миров - с одной стороны. И бытие на крохотном островке мироздания, который с каждым годом усыхал, подобно шагреневой коже, - с другой. Их разговор тогда сильно взволновал Роланда. Словно кто-то дал ему подсказку к очень трудной задаче, которой он мучился долгое время. И в самом деле, с их миром происходило что-то неладное. С каждым годом он становится все скуднее и бледнее. Исчезало богатство животного мира, люди становились глупее и ограниченнее, росло количество уродов и гоблинов, растения вырождались, плодородная почва умирала и заболачивалась. Жизнь выцветала, как застиранное полотенце, с каждым днем становясь все тусклее и призрачнее. Даже удивительно, как до встречи с Джорданом он не обращал на это внимание. И только на днях, когда возвращался из пришедших в запустение северных феодов, его словно бы осенило. Земля там погибала: исчезала под натиском песка и моря. Люди дичали и покидали селения. Все это было неспроста. За этим чувствовалось присутствие неких могущественных сил, которые низвел на Землю Конах. Магия Его Святейшества не была бесплатной. За нее платила земля, платили люди своим вырождением. До воцарения Конаха все было по-иному. Роланд читал книги и знал, какой цветущей была земля в эпоху Великих королей. Джордан рассказал ему о портале между мирами. На протяжении столетий это составляло одну из величайших тайн престола. Как и любая другая дьявольская игрушка не подвластная Великой Силе, барабан был предан анафеме и упрятан в глубокие подвалы монастыря, где воспитывался Джордан. Но монах сумел разгадать тайну реликта, пришедшего из Древних веков, и рискнул использовать свое открытие вопреки интересам престола. Джордан был прав: в руках Конаха эту вещь оставлять было нельзя. И все-таки, это было по большей части импульсивное решение, из тех, когда сначала делают, а потом задумываются, что натворили. Перед Роландом постепенно представала вся ужасающая картина происшедшего. "Чего теперь ожидать? Еще одного посольства, в лице уже самого епископа? Возможно так, если бы они не спешили. Но ведь им надо любой ценой захватить Джордана. Значит, они будут вынуждены поторопиться. Если так, сколько у меня времени? День уйдет у посланников, чтобы добраться до представительства престола. Пока Альдор свяжется с Его Святейшеством, пока соберут войско еще день. Значит, в запасе два дня, не больше. Реально до завтрашнего вечера". Роланд жалел о своем простодушии. Скажи он, что Джордан уже покинул замок, правда открылась бы не скоро. А так у него в запасе было от силы два дня: остаток сегодня и завтра до вечера. Дворцовая стража насчитывала не больше ста человек. Еще можно было собрать порядка пятисот крестьянских дружинников из окрестных деревень. Дружины сеньора Блома и герцога Галумейского составляли в совокупности еще четыре сотни человек. И это почти все: других сил противостоять прекрасно вооруженной гвардии Священного престола у него не было. Король сильно сомневался в крестьянской дружине. Неизвестно, как поведут себя эти люди, пребывающие в сетях суеверий, когда к замку подойдет епископ со своим воинством и применит ужасающий обряд очищения. Выдержат ли они испытание безумием, не обратятся ли против него самого, ведь до сих пор находилось не так много людей, способных противостоять тайному оружию Конаха. Чьи-то руки нежно обняли его сзади. Он ощутил неповторимый аромат свежести морского прибоя. Это могла быть только она, его Аманда. Медленно, чтобы не спугнуть нахлынувшую на него волну нежности, Роланд повернулся. Шелковистые волосы легко коснулись его щеки. Руки короля скользнули к ее узкой талии, ощущая через шелковистые покровы ткани теплоту тела. В глазах Аманды застыли ледяные крупинки слез. Она молча прижалась к нему, уткнувшись куда-то в шею, и Роланд крепко обнял ее. Пушистое облачко волос слегка щекотало его, а шею и щеку обжигало горючим льдом растаявших слез. Им казалось, что так они простояли вечность. Он целовал ее лицо, чувствуя горький привкус слез. Аманда не задавала никаких вопросов, но Роланд знал, о чем она думала. Он не хотел лгать ей. И она это чувствовала и ни о чем не спрашивала. - Прости меня, дорогая, я не мог поступить иначе... Она ничего не сказала, только теснее прижалась к нему. Стали слышны ее приглушенные рыдания. - Выдать им Джордана, означало бы отправить его на верную погибель. Церковный суд не церемонится с еретиками. Уже через пару дней в столице епископата горел бы большой костер. - А ты подумал, что будет с нами, Роланд? С Квентином, со мной, со всем нашим народом? - послышалось сквозь тихое всхлипывание. - Не знаю, Аманда. Всегда есть какой-нибудь выход... Будем надеяться на лучшее, время у нас еще есть. - У меня плохое предчувствие, Роланд. Ведь нам так было хорошо вместе. Столько лет спокойной, мирной жизни... - ее всхлипывания стали чуть громче. - Все равно эта мирная жизнь долго бы не продлилась. Они бы все равно добрались до нас, так или иначе. Они бы никогда не смирились даже с формальной независимостью Монтании. Джордан - всего лишь повод... - Они не успокоятся, Роланд... Не успокоятся, пока не уничтожат нас всех... - Мы тоже не будем сидеть сложа руки. Соберем войска и будем защищаться до последнего солдата. Я еду поднимать народ, - заявил Роланд. Ему очень хотелось, чтобы его слова звучали твердо и решительно. И тут слезы королевы словно бы преодолели последний сдерживающий их барьер и хлынули потоком, заглушая непроизнесенные слова и мысли. В три часа пополудни Роланд покинул замок и поскакал на юг собирать дружины поселенцев. Весть о том, что король восстал против Священного престола, быстро разнеслась по стране. Относились к этому по-разному: кто сразу принял сторону короля, а кто посчитал, что лучше где-нибудь скрыться на это время. Но все же дело сдвинулось с мертвой точки, и первые отряды крестьянских дружинников двинулись к замку. Ночь король провел на крестьянском хуторе в одном из феодов, принадлежащих герцогу Галумейскому. В шесть часов утра Роланд покинул замок герцога и устремился дальше на юг. Он мчался по дороге, протянувшейся между весенними полями, погоняя коня и пытаясь стряхнуть остатки кошмаров, мучавших его в эту короткую, почти бессонную ночь. Всю ночь кто-то пытался проникнуть в его сознание, временами он слышал чей-то низкий властный голос, гулко перекатывающийся в голове. Картины падения с высоких стен и скал преследовали его. Он стремительно летел вниз, а чей-то раскатистый бас хохотом и невнятным бормотанием сопровождал его падение. Кое-что из сказанного Роланду удалось разобрать, и даже сейчас он слышал этот вкрадчивый шепот, шепот крадущейся смерти. Некто могущественный желал сломить его волю и лишить разума, превратив в беспомощную тряпичную куклу, какими забавляются в балаганах на ярмарке. И Роланд сильнее погонял коня, подставляя лицо под свежие струи ветра и пытаясь стряхнуть противное ощущение собственного бессилия. "Господи! - молил он. - Помоги противостоять врагам, предавшим тебя, и спасти людей от их лжи и мерзости". Роланд старался не думать о своей обреченности, зная только одно, - он должен пройти свой путь до конца, как и предначертано ему. Он знал, что каждый должен сделать на земле свое маленькое дело. Его дело состояло в том, чтобы сбросить позорное рабское ярмо и хотя бы раз в жизни заявить о себе как о человеке. "Я докажу им, что не все в этом мире послушные овечки, покорно дожидающиеся, когда их принесут в жертву лживому и жестокому богу Конаха. Есть еще люди в нашем страдающем мире способные бросить вызов наглому злу", - думал мятежный король. Теперь он знал точно, что мосты сожжены и дороги назад нет. И как только он понял это, ощущение сковывающей разум тяжести отпустило его и, подстегнув коня, он полетел навстречу судьбе. Квентин проснулся позднее всех, часов в восемь, и с удивлением обнаружил: в замке происходит какая-то беспорядочная толкотня и суета. Командовал всем Говард, начальник дворцовой стражи. Все бегали и суетились. Квентин обиделся на отца, что тот уехал, не предупредив его заранее. Мимо спальни принца, бряцая оружием и латами, гордо прошествовали дворцовые стражники из команды Говарда. Из окна было видно, что посты на башнях и стенах оживились и бойницы заполнялись стрелками. Во дворе запалили большие костры и варили на них смолу. Бойцы испытывали систему противоосадных приспособлений, бездействующую долгие годы. Прислуга носилась по двору и нижним этажам замка, поднося, притаскивая и приволакивая разнообразные предметы необходимые для обороны замка. О назначении многих из этих предметов Квентин даже не догадывался. Сам Говард, важный, закованный в дутые вороненые латы, подогнанные под его пузо, расхаживал по двору, давая всем указания. Квентин молниеносно оделся и сбежал вниз. Сегодня на принца никто не обращал внимания, и даже старый слуга Пабло не пришел, чтобы помочь ему одеться. Коридоры и двор замка были заполнены вооруженными людьми. В бородатых воинах, одетых в чешуйчатые кольчуги, Квентин без труда опознал деревенских дружинников из феода сеньора Блома. Поднятые отцом по тревоге, они пришли на защиту замка. В военном деле эти простые крестьяне были неискушенны и тупо слонялись по двору замка. Но надо сказать, Говард сегодня был в ударе: он командовал, кричал, страшно ругался и щедро раздавал толчки, стараясь из этого разношерстного стада деревенских дружинников слепить мало-мальски пригодное войско. Даже повара и кухарки, до того не видевшие ничего, кроме большущей дворцовой плиты, теперь были при деле: помогали в приготовлении порций кипящей смолы для угощения атакующих. На мгновение Квентин почувствовал себя одиноким и ненужным в этом людском круговороте, заполнившим весь дом. Людей было так много, что временами он с трудом протискивался по дворцовым коридорам, направляясь к покоям королевы. В большое окно с узорным переплетом было видно, как в ворота замка въезжает конный отряд. Это были рыцари. На их шлемах гордо развивались разноцветные плюмажи, латы отливали тусклой синевой вороненого металла, а щиты блестели цветной эмалью с золотыми и серебряными гербами. На наконечниках копий драгунов развивались разноцветные геральдические ленты. Красивые выхоленные кони цокали подковами по мощеному двору замка. "Сколько же человек здесь сегодня? - думал Квентин. - Наверное, никак не меньше тысячи". Неизвестно, как долго их замок мог продержаться в осаде, но хранилища, забитые крупами, мукой и различными соленьями; заполненные мясом ледники, а