Подойдя поближе, Кашинг увидел, что темное пятно действительно дверь и она открыта. К ней вела каменная лестница. Едва Кашинг начал подниматься, в темноте за дверью вспыхнул и погас свет. Он остановился, затаив дыхание, но вспышка не повторилась. Дверь была гораздо больше, чем поначалу показалось: футов тридцать в ширину и сорок в высоту. Кашинг помедлил, потом перешагнул порог и вошел, осторожно пробуя ногами пол, чтобы не споткнуться и не провалиться в какую-нибудь яму. Пройдя несколько футов, он остановился и попытался что-нибудь разглядеть. Но тьма была такая, что он сумел различить только смутные очертания длинного коридора и каких-то предметов, стоявших вдоль стен. Внезапно впереди сверкнул огонек, за ним другой, и вскоре все вокруг было озарено странным неверным светом, исходящим от множества извивающихся лент. Они искрились, переливались и дрожали. На миг Кашинг остолбенел, но потом понял, что это — сотни Трепещущих Змеек, танцевавших в темной комнате, куда вел коридор.
У Кашинга забилось сердце. Приблизившись к двери, он заглянул в комнату. В мерцающем неровном свете он разглядел тяжелый стол, в торце которого стояла фигура, похожая на человеческую.
Кашинг попытался заговорить, но слова будто высохли на языке и превратились в пыль, заполнившую рот и горло. Когда он. попробовал заговорить снова, то обнаружил, что забыл, что хотел сказать.
Мягкая рука коснулась его ладони, и послышался голос Илейн:
— Здесь — граница вечности. Один шаг, и мы попадем туда. Ты чувствуешь это?
Он покачал головой. Он не чувствовал ничего, кроме страшного парализующего оцепенения. Кашинг с трудом повернулся и увидел девушку, стройную и хрупкую, в некогда белом, но теперь грязном и изодранном платье. В мерцающем свете ее безучастное лицо пугало еще больше. Но голос звучал чисто и спокойно.
— Мой дедушка сказал: растения сообщили ему, что здесь Вечность. Это выше нашего понимания и за пределами наших ощущений. Это непостижимое состояние, не похожее на ту вечность, которую мы себе представляем. Это не отсутствие времени и пространства, это — всезаключающая бесконечность, без начала и конца…
Вдруг Илейн судорожно вздохнула и так сжала руку Кашинга, что он почувствовал, как ее ногти впиваются в его ладонь.
— Это ни на что не похоже. — Она всхлипнула. — Ни на что внешнее. Это место… нет, не место…
А потом девушка обмякла и начала падать. Он подхватил ее на руки.
Фигура у стола оставалась неподвижной, и Кашингу показалось, что она пристально смотрит на него. Держа на руках Илейн, он повернулся к выходу. Взгляд стоящего за столом жег ему спину, но Кашинг не оглянулся. Он миновал коридор и вышел на эспланаду. Здесь он остановился и опустил Илейн на землю. Девушка не упала. Она стояла, напряженно выпрямившись.
Откуда-то донеслось цоканье копыт, и Кашинг, повернув голову, увидел Энди — тот гарцевал на плитах эспланады, горделиво вскинув голову и помахивая хвостом. Потом Кашинг разглядел бледные тени, сновавшие вокруг Энди, прыгающие над ним и пробегающие под брюхом. Тени резвились, будто свора щенков.
Илейн отшатнулась от Кашинга и молча побежала к лагерю. Том бросился за ней. Навстречу девушке выскочила Мэг. Она широко раскинула руки, пытаясь задержать ее безумный бег.
— Что с ней, мальчик мой? — спросила Мэг. — Что ты с ней сделал?
— Ничего, — ответил Кашинг. — Мы были в Городе, и там она несла свою занудную чепуху, в основном насчет вечности, а потом…
— Вы были в Городе?!
— Да, конечно, — ответил Кашинг. — Они оставили двери нараспашку.
Илейн уселась в своей излюбленной позе — руки на коленях, голова склонена, Эзра вылез из-под одеяла и хлопотал над ней.
— Что вы там нашли? — спросила Мэг. — И что за дьявол вселился в Энди?
— Он танцует со стаей Преследователей, — сказал Кашинг. — О нем не беспокойся, ему хорошо.
— А Ролло? Где Ролло?
— Будь я проклят, если знаю, — пробормотал Кашинг. — Когда он нужен, вечно пропадает. Болтается где-нибудь поблизости.
В воздухе вдруг возник металлический цилиндр, поблескивая рецепторами.
— Убирайся, — велел Кашинг. — Нам сейчас не до баек.
— Я здесь не для этого, — отозвался болтун. — Я принес вам послание от В. С.
— От В. С.?
— Высокочтимого Старца. Он приказал передать вам, что Город для вас закрыт. Он сказал, что мы не можем тратить время на любопытных туристов.
— Но мы не туристы, — возразила Мэг. — И мы скоро уйдем.
— Этого вы тоже не сделаете, — заявил цилиндр. — Вам не дадут уйти. Если вы уйдете, то повсюду разнесете глупые слухи, а мы этого не хотим.
— Итак, — произнес Кашинг, — нам нельзя ни уйти, ни попасть в Город. Что же нам делать?
— Это нас не касается. Это — ваша забота, — ответствовал посланец.
Глава 21
СПУСТЯ ТРИ ДНЯ они окончательно убедились, что болтун сказал правду. Мэг и Кашинг обошли Город кругом, пытаясь проникнуть внутрь. Они видели двери, много дверей, но все оказались накрепко заперты. Окон было мало, и они располагались слишком высоко. Те немногочисленные окна, до которых можно было достать, тоже были на замке. В них были вставлены совершенно непрозрачные и небьющиеся стекла. Вентиляционные шахты были слишком узки, чтобы протиснуться в них.
Путники обнаружили, что Город намного больше, чем им казалось. Собственно говоря, он представлял собой гигантское здание с многочисленными крыльями и пристройками, соединенными как Бог на душу положит. Некоторые части здания были пяти- или шестиэтажными, другие имели по двадцать и более этажей. Город опоясывала эспланада.
На второй день, после полудня, за углом одной из башен они наткнулись на Исследователей, которые, по-видимому, поджидали их. Мэг и Кашинг даже обрадовались возможности с кем-то поговорить. Два больших шара катились им навстречу, их глазки беспорядочно перемещались по поверхности. Достигнув вымощенной камнем площадки, шары остановились и стали поджидать людей.
— Присядьте и отдохните, пожалуйста, — пророкотал своим зычным барабанным голосом № 1. — Насколько мы знаем, у вашего вида такой обычай. У нас еще будет время поговорить.
— Мы все никак не могли понять, что с вами случилось, — сказала Мэг. — Во время последней беседы вы вдруг так неожиданно исчезли…
— Мы размышляли, — ответил № 2. — Мы очень заинтригованы тем, что вы сказали. Тем вопросом, который вы задали.
— Вы имеете в виду вопрос о том, что будет после людей? — спросил Кашинг.
— Вот именно, — ответил № 1. — И не столько сам вопрос, сколько то обстоятельство, что его могла бы задать любая раса. Это совершенно расходится с точкой зрения В. С., который, кажется, совершенно уверен, что ваша раса оправится от последствий катастрофы и вознесется на еще большую высоту, чем прежде. Кстати, вы видели В. С.?
— Нет, — ответил Кашинг, — не видели.
— Ну ничего, — сказал № 2. — Тогда вернемся к заданному вами вопросу. Как вы могли задать его? Сказать о каком-либо предмете, что он когда-нибудь будет заменен другим, — еще куда ни шло, но чтобы представитель какой-то расы спокойно говорил о том, что его расу заменит другая форма жизни, — это… это просто какое-то извращение.
— Но ведь это вполне естественно и находится в полном согласии с теорией эволюции, — ответил Кашинг. — Форма жизни становится преобладающей в силу нескольких факторов выживания. И на Земле за много миллионов лет сменилось множество доминирующих форм. Человеческая раса стала преобладающей из-за разума, но это не означает, что она останется таковой навсегда, и геологическая история Земли — подтверждение тому. Когда люди это поняли, они, естественно, задались вопросом: а что будет после них? Есть ли нечто более ценное для выживания, чем разум? Мы не можем сказать, что именно, но что-то должно быть.
— И вы можете говорить об этом так легко? — возопил № 2. — Вы не бьете себя в грудь от злости, не рвете волосы от отчаяния, вы не впадаете в панику, думая о том дне, когда не станет никого из вас?! Когда во всей Вселенной не останется никого, похожего на вас, никого, кто вспомнил или оплакал бы вас?!