— Готово! — поликовал доктор и тут же замертво упал на пол.
Карланис радовался, ведь теперь не требовалось суда для вынесения смертного приговора. Нападение на члена императорской семьи — страшное преступление. Лан получит еще несколько баллов при дворе и расположит к себе императора, а главное его отец будет доволен.
Самое страшное, что проникнуть в мое видение цверг был вполне способен. Годы тренировок и совместных медитаций принесли результат. Нет, мужчина не мог проникнуть в чей-то сон, как я. Но считать остаточную информацию с моей памяти был способен.
Я словно душа, запертая в каменной статуе, метался, пытаясь сопротивляться. Карланис воспринимал это, как блок на моей памяти, защищающий мое сознание от менталистов и телепатов. В какой-то момент пришлось сдаться, сил не осталось на сопротивление. Стук сердца замедлялся, дыхание затихало, я умирал.
Довольный Лан вынырнул из моего сознания и торжествующе улыбнулся. Последние несколько часов моей жизни теперь стали ему известны.
Мужчина наклонился ниже и прошептал на самое ухо:
— Камра правильно сказала, ты глупец, Александр! Знал о готовящемся нападении и бездействовал. А твой нелепый план обмануть меня смешон. Будем надеяться, дорогой друг, что охрана успеет найти доктора, что поможет тебе, — он усмехнулся, — наш приказал долго жить.
Смех сменился наигранным ужасом и криком охраны. Я уже не видел и не чувствовал, что со мною делают. Ведь убрать яд из организма не проблема, а вот снять костюм, что я сам перепрограммировал несколько минут назад, другое дело. На этой мысли я и отключился.
Марина
Я почувствовала безудержную тоску. Грудь разрывалась на кусочки ни от боли, а именно от чувства страшной потери. Маришка не могла мне помочь, поясняя, что душевные раны излечить их раса не способна. Но откуда этот безудержный поток эмоций пришел?! И чем сулил в будущем?!
Мне оставалось просто плакать, не понимая, что стало тому причиной. Возможно, вся боль и страх последних месяцев выплеснулись наружу.
А потом я уснула. Ни Александра, ни Карланиса в сладкой неге я не видела. Одна из самых прекрасных ночей за долгие годы. Я ощутила себя свободной.
Новый день озарило яркое красное солнце Хентеры. Оно, несмотря на богатый окрас, не обжигало и даже не грело. Словно мертвая звезда, что сияет, но не дарит тепла, так и хентерийское светило обманчиво прекрасно.
Я стояла на главной палубе корабля. С некоторых пор Маришка позволила мне выходить сюда одной. Наверное, надеялась, что таким образом я что-то вспомню из своего якобы забытого сна. Ведь рассказала женщине его лишь частично, справедливо опасаясь реакции новой подруги. Она ни просто не любила марианцев, она их ненавидела всей душою. Вот только причин не раскрывала.
Сама планета, как и их небесная звезда, была холодна и неприветлива. Красно-черный песок под ногами и дикий холод никак не укладывались в привычную для меня картину мира. Несколько раз, потерев ладони друг о друга, обратила внимание на Мару. Та стояла, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Будто надеясь согреться в его лучах.
“Знаешь, почему хентерийцы презирают жителей Марины?!“- Ворвалась неожиданно в мои мысли женщина. Позы она не меняла и казалось со стороны, что мы просто любуемся мертвой звездой.
Я отрицательно покачала головой. Потом сообразив, что с закрытыми глазами ответ мой хентерийка не поймет, проговорила.
— Нет, я совсем недавно стала понимать окружающих каким-то загадочным образом.
Я реально была удивлена и обрадована этим, но в тоже время меня данный факт пугал.
“Марианцы держали осаду Хентеры несколько десятков лет. Именно они уничтожили наше солнце и привнесли на планету холод. Здесь перестали рождаться деревья и воды застыли в своих озерах. Но мы не сломлены! Мы продолжаем бороться, и ведем подпольную войну. Правда, как видишь, результатов это не приносит”.
А потом она как-то злобно улыбнулась и глянула на меня. Я поежилась не от порыва холодного ветра, а от пронизывающего и оценивающего взгляда подруги. Вот только была ли женщина мне подругой?!
Дальше мы следовали молча. Их земля действительно вымерла. Остались только хентерийцы, что строили свои жилища в пещерах, дабы спрятаться в жаркий день от солнца. В одно из таких жилищ мы и забрели.
Обстановка выглядела аскетично, но в тоже время богато. Голые каменные стены и несколько разноцветных шаров-светильников, которые парили в центре над огромным столом, создавали загадочность. Слева что-то наподобие нашей печки или камина, своего рода симбиоз того и другого, дарили тепло. Справа несколько дверей, что вели в коридор со спальнями. А прямо — лестница в другие опочивальни. У хентерийцев принято гостей класть на нижнем этаже, где прохладнее, чтобы выказать дань уважения. Сами они предпочитали верхние покои. Но так было раньше. Сейчас печь пытала жаром, и все члены семьи располагались в нижних комнатах. А наверх вход был закрыт ширмой. Как пояснила Мара, дабы сохранить тепло.