– Вполне! Статуи там есть? – С кителем я, наконец, справился, повесив его на плечо навроде ментика, и принялся за шейный платок.
– А то! Венеры там всякие, Аполлоны, еще какой-то мужик в крылатых тапочках – все голышом и в нескромных позах.
– Гермес ака Меркурий, – просветил его я. – Что еще в наличии?
– Ну еще позолота всякая, канделябры какие-то вычурные, оттоманки у стен, стол три на десять метров, люстра хрустальная… Ну, не знаю, на полтонны, может.
– Отлично. – Шейный платок сдался быстрее, но фуражка съехала набок. – Это и готовьте. Блюда на ваше усмотрение – я в изысканной кухне ни черта не понимаю. Еще тащите туда гобелены на…
Я замер. Мне в голову пришла мысль, и она мне совсем не понравилась. Но, подумав еще, я пришел к выводу, что такая тактика будет оптимальной. Денецкий после нашей пикировки и так меня недолюбливать будет, ну чисто на инстинктах, подспудно, а после такого и вовсе презирать начнет.
– Не надо гобелены, я передумал, – заявил я, затем жеманно указал пальчиком одной руки на Димана, а затем не менее жеманно пальцем второй на Ромарио, произнося при этом томным голосом: – Ты. И ты. Вы будете изображать моих любовников.
Парни дружно поперхнулись, у Романа уши побагровели, как помидоры в последней стадии зрелости, а я, повернувшись к Анжеле, уже нормально добавил:
– Ангелина, госпожа флигель-адъютант, оденьтесь повульгарнее и соблазняйте господина Юстиниана. Он под конец должен сделать вид, что нажрался и соблазнился. Если с нойоном будут женщины – пусть их тоже обмасливает взглядом. В остальном импровизируем. Анжела, подбери челюсть и не забудь предупредить доместика схола. Что смотрите, господамы, повышение отрабатывать надо, даже если не нравится, так что все за работу: вы готовиться, я переодеваться и в грависвязь. Да, не забудьте, на пиру форма одежды парадная.
С этими словами я скрылся в своих апартаментах и бросил ту одежду, от которой уже успел избавиться, на ближайший стул. Секунду постоял, вживаясь в образ Юлия Цезаря в исполнении одного известного актера, и, манерничая, произнес:
– Брут? Юля. Давайте устроим пир. Пир-пир-пир!– Синклитик Киндяшков, – строго обратилась ко мне Черикаева, едва я влез в яйцо связи, – почему вы в столь непотребном виде?
Непотребный вид включал в себя шикарно расшитую форму синклитика, алый плащ и начищенные до блеска сапоги.
– Га? – не въехал я. – Вы о чем это, дукс?
– О вашем… – Она покрутила пальцами у глаз. – О вашем облике.
– А, подводка! Так мне сейчас, перед встречей посла, к стилисту идти, а он мою работу все одно раскритикует и смоет. Что время-то терять?
– Но это… грубое нарушение культурных традиций Бизантия! Это, в конце концов, просто неприлично! – Вот, самка собаки играет, а? Да по ней Большой театр плачет! Нет – Кащенко!
– Дукс, у меня на орбите торчит куча боевых кораблей с неясными намерениями! Каракорумский посол уже почти стартовал к планете, мне его встречать скоро! Ну до приличий ли мне, когда, быть может, война на пороге? – Последнюю фразу я выдал с трагизмом и глубокой печалью в голосе. О державе, мол, радею.
Ага, а еще о скипетре и короне, но это уж как водится. Кому-то из нашей «дружной» команды предстоит стать крысиным волком. Если не завоюют раньше.
– К тому же именно при встрече с Денецким я буду выглядеть по всем канонам и правилам нашей великой страны, и это, я полагаю, главное. А здесь – мы все свои. Ну практически родня!
Едва я закончил свой вдохновенный спич, на мониторе всплыло послание от Гришиной:Перед кем ты, старый бес,
Тут разводишь политес?
Твой посол, я извиняюсь,
С верблюда еще не слез! [2]
– Простите, дукс, – кашлянул Деулин. – Это закрытое и экстренное заседание. Думаю, урона чести синклита не было бы, даже если в сложившейся ситуации синклитик Киндяшков вообще голышом явился. Лишь бы дело говорил.
А вот это я не понял, что было? Поддержка или наезд?
– Думаю, что лицезреть его без одежды было бы удовольствием гораздо ниже среднего, – усмехнулся Крапивинцев.
«На себя глянь, пособие по анатомии!» – отбил я ему сообщение на клавиатуре и совершенно случайно – ага-да, два раза как случайно – отправил мессагу рассылкой всему синклиту.
– Особенности строения тела мы обсудим в другой раз. – (Лена, ну как можно жить с таким кисляком на роже постоянно? Ясно, отчего твой муж свинтил.) – Заслушаем доклад друнгария разведки.
Выступал Скуриди недолго. Эскадра, которой мы все так испужались, вышла с Увека (известной нам планеты каракорумцев), но об этом он через своего осведомителя-купца узнал практически одновременно с началом сеанса связи между мной и Денецким. На Увеке она, кстати, пробыла какой-то час, принимая на эскортник флаерогруппу, так что о непосредственной угрозе в наш адрес предупредить меня Ваня ну никак не мог. Про самого Костю-нойона информации тоже было до обидного мало: вроде неглуп, но и не блистает, нагловат и заносчив (это я заметил), амбициозен (других в «Галактике» не держим), самоуверен, хитер, напорист, но совершенно не дипломат. Скорее всего прибыл с формальной миссией установления первичного контакта и дипломатических отношений. Возможно, имеет ряд предложений, по которым четко знает нижнюю границу торга. Толку с этой разведки – это я и сам, без шпионов всяких, мог сказать.