Увидав нас, Костя дернулся, словно бежать надумал, я же, изобразив самую лучезарную улыбку, отпустил наконец бедняг-секретарей и, раскинув руки в широком приветствии, словно собираясь обнять гостя, двинулся навстречу Денецкому. У того в свою очередь дернулась щека.
– Дорогой темник, – воскликнул я, – нет сил описать ту радость, которую я испытываю, встречая вас на Роксане!
У несчастного нойона начал нервически подергиваться еще и левый глаз, а руки непроизвольно в кулаки сжались.
И в этот момент из-за строя почетного караула вылетели цыгане с медведем. Косолапый тащил поднос с двухсотграммовой рюмкой водки, полной до краев, а цыгане… Что ж, они играли, плясали… И, разумеется, пели:За дружеской беседой,
Коль пир идет кругом,
Примеру дедов следуя,
Мы песню вам споем.
И с ней отрадней дышится,
Все станет веселей,
И в этой песне слышится
Нам отклик жизни всей.
Хор наш поет припев любимый,
Вина полились рекой,
К нам приехал наш любимый
Константин Денецкий, дорогой! [3]
Мишка доковылял до остолбеневшего от изумления посла (туменчи-нукер потянулся к кобуре – пустой, разумеется), а вокруг Кости, хороводясь, пританцовывая, кружились несколько цыганок, и неслось:
Выпей, выпей, выпей,
Выпей, выпей, выпей,
Выпей, выпей, выпей,
Пей до дна, пей до дна,
Пей до дна, пей до дна,
Пей до дна, пей до дна…
Видно было, что посол в замешательстве. Однако либо старая закалка его не подвела (мы примерно ровесники с ним – made in USSR), либо приблизившийся с распростертыми объятиями на опасно близкую дистанцию я подтолкнул его к участию в творящейся вакханалии. Повернувшись ко мне чуть бочком, он ухватил с медвежачьего подноса рюмку и под одобрительные «пей до дна» выцедил ее мелкими глоточками.
Силен, зараза! И выкрутился – пока он пил, мне, дабы не выглядеть дурачком, руки пришлось опустить. Зато, когда он выдохнул, поставил рюмку на поднос и пренебрежительно отмахнулся от предложенного соленого огурчика, ничто не мешало мне поаплодировать ему наравне с цыганами.
– Досточтимый темник Денецкий! – обратился я к нему. – От имени всего народа Бизантия выражаю вам самую искреннюю радость от вашего визита.
– Благодарю, синклитик Киндяшков. – Попыток приблизиться я не делал, так что Костя расслабился малость. – Со своей стороны позвольте выразить восхищение столь радушным приемом… – Он покосился на все еще стоящего рядом медведя. Миша благодушно оскалился. – …и представить вам моих спутников.
Потом наступила моя очередь. Представляя Ромку и Диму, чуть придыхал – самую малость, чтоб не переборщить. Но Ромарио все равно начал розоветь.
Нет, однозначно, заканчиваем с этим игом пузатым, беру парня за шкирку, и едем к девкам! Куда это годится-то?
Впрочем, учитывая то, как нойон от такого знакомства начал непроизвольно ежиться, видимо, мы не спалились. Ну, по крайней мере, не по полной.
– Весьма рад знакомству, почтенные, – промямлил Денецкий. – Синклитик, не стоит ли нам пройти в зал переговоров.
– Да ни в коем случае! Это же будет грубейшее нарушение наших культурных традиций и законов гостеприимства, – возмутился я. Правда, возмутился – жрать было охота. А то время уже девять утра, а у меня с вечера ни маковой росинки во рту не было. – Сейчас, досточтимый, пир! – И, увидав, что он хочет что-то сказать, даже рот уже открыл, я энергично замахал руками: – Пир-пир-пир! Мажордом, проводите нас.
Пресекая попытку отмазаться, я подхватил Костю под локоток (видать, водка натощак дала о себе знать – он не успел вырваться), и мы, как шерочка с машерочкой, отправились за высоким ливрейным стариком в пиршественный зал.
– Вы меня, темник, пожалуйста, не обижайте. Мы всего лишь отпразднуем ваше благополучное прибытие в узком кругу. Только вы, я и наши свитские. Ведь, согласитесь, несмотря ни на что, межзвездные перелеты продолжают представлять собой некоторую опасность. Так поднимем же по бокалу вина за ваше прибытие, вы отдохнете заодно – эти путешествия, они так утомляют, – соловьем разливался я, не давая послу вставить ни слова. Он, правда, с каждым шагом все больше пыхтел и собирался, видимо, уже начать вырываться. – Посидим тихо, скромно, в малой зале, практически по-домашнему.
Это я не подумавши ляпнул, наверное. Потому что как раз в этот момент два ливрейных лакея отворили дверь в комнату, где синклитик и нойон со свитами трапезничать желают.
Я окинул взглядом обстановку. Ой-е – по-домашнему мы тут посидим… Бордель. Натуральный бордель. Молодец, Ромка! К ордену представлю!