— Так, — бракованный экземпляр эволюции вида Homo обошел меня кругом, загадочно изогнул бровку, и чуть усмехнулся, — может еще член увеличим немного?
Я чуть не поперхнулся.
— Ты что, еще и доктор?
— Ну зачем вы так? — стилист обиженно надул губки, и извлек из ящика нечто, напоминающее хокейную раковину, в просторечии именуемую намудник. Только не обычную, а, гм, словно древнегреческий доспех, анатомическую.
— Этим можно опоясываться! — категорически заявил я, бочком отодвигаясь подальше. Синклит этому подлюке дал чрезвычайные полномочия по поводу моего облика, так что запихать это в штаны он может мне и просто приказать. — Мне же на переговоры, а не клеить кого-то!
— Да. — разочарованно вздохнул тот. — Это будет перебор. А если…
— Выход в обычное пространство через пять минут. — раздалось из динамика.
— Спасибо, капитан! — с искренним восторгом и благодарностью ответил я. — Иду на мостик!
Бегу просто! Пока визажуга еще чего не придумал!
Нет, зря я на стилиста ругаюсь — ради того, чтоб поглядеть на ошарашенные рожи членов конференции по Ахайе можно и не такое над собой дать сотворить.
Переговоры должны были проходить на орбитальной станции "Батыр-1". Не смотря на грозное название, это всего лишь самый крупный орбитальный терминал Каракорума, эдакий вокзал для космических путешественников. Вокруг него постоянно вертятся суда и суденышки, шныряют челноки, что-то на станцию (или с нее) выгружают, ну и тэ пэ. Жилой сектор имеется тоже, визовая служба, ну и несколько батарей самообороны — куда ж без них. Вавилон, мать его, нумер пять, только труба сильно пониже. Место, где несколько шикарных яхт, прибывших с очень малым интервалом, никакого особенного хипежа не вызовут.
Теоретически, могли бы и на планету пригласить, — пассажирские шатлы никто не отменял, — да видать, шпионов боятся, сыны звездных степей. Ая-я-яй, так не доверять собственным соседям…
Яхту я покинул завернувшись в темный плащ с капюшоном, в сопровождении всего одного лишь сотрудника местной таможни. В обществе этого молчаливого молодого мужчины быстро прошел в лифт, ведущий в VIP-сектор "Батыра-1", ему же, собственно, верхнюю одежду и сдал, когда добрались до комнаты совещаний. Таможенник на мой внешний вид и глазом не повел — и не такое, мол, видывали. А вот драгоценные коллеги из сопредельных держав… Хе-хе, это видеть было надо.
Выпученные глаза гёдара Юсупова, лихо заломленная, куда-то ближе к району затылка, правая бровь сенатора Шейко, отвисшая челюсть и ошалелый взгляд азнаквана Тонояна, и кислая, словно он питается исключительно недозревшими лимонами, физиономия нойона Денецкого (этот, похоже, чего-то в этом духе от меня все же ожидал) — прям картина Репина, "Вы нас не ждали, а мы приперлись".
— Всем здравия. — вежливо поприветствовал я участников конференции, и проследовал к единственному свободному, за круглым столом, креслу.
— Господа, счастлив всех познакомить с полномочным представителем Бизантия, синклитиком Андреем Киндяшковым. — представил меня окружающим, на правах хозяина, Денецкий.
А уж какое счастье у него при этом на морде было написано, ну прям несказанное!
— Все же зря собрались не на Роксане. — усмехнулся я. — Секретность, это хорошо, но у нас культурная программа просто замечательная.
Бросив на столешницу свой планшет я уселся, и подмигнул темнику.
— Верно, нойон?
Юсупов и Тоноян, между которыми я сидел, сделали явственно заметные попытки отодвинуть свои, насмерть прикрученные к полу кресла в сторону, а Костя ответил мне мрачным взглядом.
— Да и хозяин из меня хлебосольный. — невинным голосом закончил я.
— Никак не могу пожаловаться на ваше гостеприимство, синклитик. — через губу процедил Денецкий. — Однако мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать его.
— Да? Тогда, может быть, приступим к обсуждению темы нашей конференции? Какая она у нас, кстати?
— Дивуюча зухвалість бізантійська. — негромко хмыкнул Шейко.
— Вот как, сенатор? Наглость? — я мило улыбнулся в ответ. — А я-то полагал, что не менее потрясающая жадность четырех других государств нашего звездного скопления.
— И это в чем же она проявляется, уважаемый? — нахмурился Тоноян. — Помнится, это Бизантий влез в раздел Ахайи, хотя его никто туда не звал.
— Причем нагло, в ультимативной форме. — поддержал его Али.
— Так именно потому, что никто не позвал. — пожал плечами я. — И форма оттого именно такая. Думается, что мягкий дипломатический протест не отвечал бы интересам моей державы. И, положа руку на сердце, никак бы не повлиял на намерение Хурала, Сената, Азнавура и Логретты произвести раздел Ахайи. Или вы будете это оспаривать, господа?