Даффи отворила дверь и переступила порог.
– А, наконец-то… Что же вы опаздываете? Ведь следующей пациентке придется ждать, что вряд ли придется ей по вкусу…
Глядя на сидевшую перед компьютером миловидную девушку в светло-зеленом медицинском халате – вероятно, все сотрудницы клиники имели приятную внешность, – Даффи нерешительно переступила с ноги на ногу.
– Да я, собственно…
– Ну что там, Лиз? – донеслось из смежной комнаты, дверь которой была закрыта. – Сколько еще ждать? Этак у меня весь график приема пойдет наперекосяк…
Голос принадлежал мужчине.
Вероятно, это и есть Роджер Найтли, промелькнуло в мозгу Даффи.
Девушка за столом на миг замерла, и на ее лице появилось виноватое выражение. Затем она недовольно покосилась на Даффи, всем своим видом показывая, что именно та является причиной недовольства ее шефа, и, повысив голос, произнесла:
– Все в порядке, доктор Найтли! – Потом гораздо тише добавила, глядя на Даффи: – Ну, идите же, он не любит, когда опаздывают на прием!
– Я не…
– Ступайте! – настойчиво повторила Лиз, не дав ей договорить.
Впрочем, Даффи и сама прекрасно понимала, что лучше не злить потенциального работодателя, ведь последствия могут оказаться пагубными в первую очередь для нее же.
Роджер бросил хмурый взгляд на обрамленные ониксом настольные часы. Он терпеть не мог, когда кто-то опаздывал, не соблюдались договоренности, что-то шло не так, как планировалось, – словом, когда нарушалось привычное течение жизни. А еще – когда все это случалось в понедельник, как сейчас.
И Лиз еще смеет уверять, что все в порядке!
Впрочем, что возьмешь с девчонки, у которой только и мыслей, что о новом ухажере…
Роджер нетерпеливо побарабанил пальцами по столу, и в этот момент порог кабинета робко переступила пациентка.
Ну наконец-то! – подумал он, меря ее взглядом.
– Вам на какое время назначено?
– На девять.
Хм, приятный голос, промелькнуло в голове Роджера. Низкий, грудной, из тех, что мне нравятся… Только все это не имеет никакого значения, она опоздала, а я этого не люблю.
Роджер Найтли не принадлежал к категории врачей, которые обхаживают пациентов. Скорее, наоборот, те обхаживали Роджера. А ведь среди них порой попадались известные личности! Больше всего было киноактеров, которые не ленились ехать в Миннеаполис из разных концов страны: все потому, что, несмотря на относительную молодость – ему было всего тридцать четыре года, – Роджер Найтли считался непревзойденным пластическим хирургом. Он не сомневался, что данное обстоятельство дает ему право диктовать условия, и многие были с этим согласны. Потому что получали от него именно то, чего хотели.
– На девять… А сейчас сколько? – Роджер вновь устремил взгляд на часы. – Четверть десятого!
Пациентка растерянно заморгала, что привлекло внимание Роджа к ее глазам – большим, выразительным, с золотистыми искорками, мерцающими в их бархатистой серой глубине.
Поймав себя на том, что разглядывает глаза своей визави, Роджер нахмурился еще больше. Что это с ним сегодня? Ведь он давно уже не смотрит на пациенток как на женщин.
– Меня задержали в приемной, – неуверенно пояснила Даффи.
Родж мрачно кивнул.
– Отговорка всегда найдется. – Затем, повысив голос, произнес в сторону двери: – Лиз, дай карточку!
– Несу! – раздалось в ответ.
Лиз появилась так быстро, будто стояла под дверью в ожидании, когда позовут.
– Пожалуйста, – сказала она и, положив карточку на стол, удалилась.
Роджер просмотрел записи, затем вновь перевел взгляд на пациентку, одновременно изо всех сил стараясь справиться с возникшим с самого утра раздражением. По опыту он знал, что если оно вскоре не исчезнет, то весь день может пойти насмарку.
Счастье, что девица не пытается кокетничать, подобно иным пациенткам, которые во время предварительного осмотра то и дело устремляли на Роджера томный взгляд, в значении которого не усомнился бы и младенец.
Знали бы они, как мало действуют на него избитые приемы!
Если подобное происходило, Роджер всем своим видом показывал дамам неуместность заигрывания, после чего те, как правило, оставляли бесплодные попытки разжечь его и смущенно утихомиривались. Он же радовался, что избежал дополнительных проблем.
Роджер пригляделся к девушке внимательнее, пытаясь угадать, что привело ее к нему. Ведь кто, как не он, пластический хирург, чье мастерство признано многими, обязан разбираться в тонкостях женской внешности.
Итак, с какой же проблемой может к нему обратиться эта девица? На вид ей лет двадцать, что немного странно, потому что к хирургическому исправлению внешности обычно прибегают женщины постарше. А у этой к тому же на первый взгляд все в порядке. Даже более того – всякий назвал бы ее если не красавицей, то уж миленькой наверняка. Не высокая и не низкая, именно такого роста, который больше всего импонирует мужчинам. Фигура стройная, но со всеми положенными изгибами и выпуклостями. Общие очертания силуэта оставляют впечатление изящества. Словом, нормальная девушка из плоти и крови. Непонятно, что навело ее на мысль о визите в клинику пластической хирургии. Разве что какой-нибудь изъян скрывается под одеждой?
– Итак, ваше имя? – вопросительно произнес Роджер.
– Даффи Ричардсон.
Показалось ему или в голосе девушки прозвучал оттенок удивления, словно он, Роджер, должен был знать ее.
Странно.
Слегка нахмурившись, Роджер вновь всмотрелся в лицо пациентки. Возможно, это восходящая звезда кинематографа, о которой он пока ничего не слышал? Или какая-нибудь статистка, сыгравшая два-три крошечных эпизода и возомнившая себя настоящей актрисой?
– Даффи Ричардсон… – медленно повторил он. – Вы актриса?
Ее ресницы изумленно взлетели.
– Не-ет… Почему вы так решили?
Роджер слегка растерялся.
– Ну, вы так назвали свое имя, словно оно обладает известностью, и…
– Я победительница конкурса видеоочерков «Земля, которую люблю».
Роджер удивился еще больше.
– Земля?
– Это может быть что угодно, – поспешно произнесла Даффи. – Просто там была тема родного края, а вообще…
– Понятно, – сказал Роджер, на самом деле не поняв ничего. – Что ж, раздевайтесь и приступим к делу.
Брови Даффи изумленно взлетели.
– Простите?
Может ли быть, что у такой молодой девушки плохо со слухом? – подумал Роджер. А впрочем, всякое встречается.
– Пожалуйста, разденьтесь, – отчетливо произнес он. – Я осмотрю вас.
И без того огромные серые глаза Даффи Ричардсон, казалось, увеличились еще больше, щеки порозовели, губы приоткрылись, но с них не слетело ни слова. Она лишь стояла и смотрела на Роджера.
– Что? – с плохо скрытым раздражением спросил тот. – Пока не осмотрю вас, я не смогу принять решения. Ведь это не шутки, речь идет о важных вещах!
– Да, но я не думала… – Выдавив это, Даффи умолкла, но затем заставила себя продолжить: – То есть прежде я никогда не… – И вновь слова будто засохли на ее языке: машинально обведя взглядом кабинет, она увидела у стены кушетку, а чуть дальше, в углу, гинекологическое кресло.
Вероятно, она пытается сказать, что прежде не бывала на приеме у врача-мужчины, догадался Роджер. Боже правый, неужели еще придется уговаривать ее?
Он терпеть не мог пациенток, стесняющихся своей наготы. Правда, большинство относилось к этому спокойно, воспринимая как своего рода неизбежность или жертву, которой требует красота. Но порой встречались излишне трепетные дамочки, даже в зрелом возрасте изображавшие девическую застенчивость. Вот с ними-то и приходилось труднее всего.
Мысленно чертыхнувшись, Роджер сдержанно заметил:
– Если не желаете, чтобы вас осматривали, то я не настаиваю на продолжении приема.