ли, сама идея "Эллинга", требующего невозможного от техники магнитов? Может быть, ты просто выполнил никудышную разработку, парень, и не хочешь в этом сознаться? От этой мысли по спине бежали мурашки. С надеждой я посмотрел в ясные глаза Лидии Степановны, и она в ответ улыбнулась и спросила:
– Как вы устроились в Ленинграде, Александр Николаевич? Никак? Вы что же, как все деловые москвичи: от поезда до поезда, и один световой день на решение всех проблем? Боюсь, что за день мы нашу заковыку не расколдуем. Придется мне вас устраивать.
Она принялась вертеть диск телефона. Мне не везло. У знакомых или родственников Лидии Степановны то уже оказывались гости, то кто-то болел, то еще какая-то причина мешала им принять меня на ночевку. Вот еще один набор телефонного номера.
– Валерочка, это ты? Говорит Лида. Здравствуй, моя хорошая! Кажется, твой сейчас в Сочи? Посели в его комнате денька на три одного симпатичного молодого москвича. Здесь вот он сидит передо мной. Да-да, сейчас он к тебе поедет. На самом деле – очень симпатичный.
Соболева улыбнулась мне одними глазами и положила трубку.
– Это моя подруга Валерия Борисовна, историк. Вы поезжайте сейчас к ней, пока она никуда не упорхнула. Вот адрес, с троллейбуса сойдете у мечети. А я без вас переговорю по-доброму с заводчанами.
На Кировском проспекте я зашел в кондитерскую и купил коробку хороших шоколадных конфет. Положив ее в портфель, где у меня лежали две белых рубашки, бритва с зубной щеткой да томик Тютчева, зашагал вдоль тротуара, отыскивая номер дома, указанный Соболевой. Через арку я вошел во двор, похожий на глубокий колодец и, найдя нужную квартиру в сумрачном подъезде, трижды нажал кнопку, извещая неведомую Валерию Борисовну о своем приходе. Дверь открыла тоненькая женщина. Она ввела меня в узкий коридор с такими высокими и прокопченными стенами и потолком, что их и не видно было при желтом свете лампочки, свисавшей на своем шнуре словно бы из ниоткуда.
– Вы и есть тот самый москвич? Можно я вас буду называть просто Сашей? И меня зовите просто Валерой, терпеть не могу это рычание Валер-рия Бор-рисовна. Конфеты очень кстати к чаю. Я начала вас ждать с полчаса назад, и чай у меня уже готов.
Она ввела меня в комнату, где на диване сидел китайский желто-черный плюшевый тигр с таким натуральным оскалом, того и гляди, вцепится в щиколотку.
– Осваивайтесь. Это комната моего бывшего мужа. А тигр вовсе не так страшен. Его хозяин куда пострашней, – тут плечи Валеры пере-
дернулись. – Вы очень кстати, Саша, я втайне рассчитываю на вас эти полчаса.
Я никак не мог привыкнуть к ее манере говорить и не мог вспомнить, когда и где я слышал этот немного распевный нежный голосок протяжными интонациями... Вот! Радиоспектакль "Таня" по Арбузову... Голос Валеры похож на бабановский.Валера накрыла чай на круглом столе под горящей люстрой, а з высоким окном была серая стена с множеством окон, и самый верх этой стены наискосок залит был солнечным светом.
– Я готов вам служить, – тут я запнулся, не решаясь произнести непривычное имя, – ...Валера. Но вы не сказали, каким образом.– О, это так великодушно с вашей стороны! – снова патетически звонко запел голос Марии Бабановой.– Вы сейчас отправитесь на Невский в агентство Аэрофлота и купите два билета на завтра, на утренний рейс до Москвы, мне и себе. И я рассчитываю, что вы не оставите бедную женщину без помощи и в Москве.-Завтра в Москву? – оторопело спросил я и вдруг заметил, какой яркой, эмалевой какой-то, синевы глаза смотрят на меня с самой искренней надеждой. Сколько ей лет? От силы – тридцать. Тонкий носик с прелестной горбинкой и короткая легкая стрижка. И эти глаза, как окна, распахнутые в весеннее утро! "Кем надо быть, чтобы обижать такое чудо?" – с неприязнью подумалось о хозяине саблезубого тигра.– Да, да. В Москву, в Москву! – звонко расхохоталась Валера. -Как чеховские три сестры. У вас, мой рыцарь, такой испуг на лице. А дело совсем простое. В московском академическом издательстве лежит уже лет пять, все очереди ждет, моя книга "Турецко-шведские отношения в эпоху Петра Первого". Фактически, это моя докторская диссертация, увы, пока не защищенная. Так вот, полчаса назад мне позвонили из Москвы и сообщили, что книге дают, наконец, "зеленую улицу", да так спешно, что уж и наборщик сидит там и нетерпеливо стучит своей укладкой. А у меня остались не сверены библиография, цитаты и] именной указатель. Все это нужно сделать до конца недели. Минимум] три дня работы в архиве Исторической библиотеки. Мне так нужен помощник!.. Вам может показаться, что все это пустяки. Но это не так. Для меня, во всяком случае.
Нет, я не думал, что все это пустяки. Я поймал себя па том, что жадно любуюсь, какая у Валеры женственно нежная высокая шея, гордо несущая красивую головку с круто остриженным затылком. Я обнаружил даже, что меня неудержимо тянет целовать эту шею. Ощутив что непоправимо краснею и промямлил:
– Я бы очень рад, Валера, но у меня в Ленинграде весьма нелегкой дело. Сегодня мне с ним не управиться.
– Это с Соболевой у вас такие нелегкие дела? Ах ты, Лидка-инвалидка! Она вам в чем-нибудь отказывает? Не хочет делать свои противные магниты?
Я сбивчиво объяснил существо проблемы. В глазах Валеры заиграло озорство.
– Сейчас мы все уладим, – сказала она и, схватив меня за руку, повела в коридор, как оказалось, к телефону.
– Лида, нужно помочь твоему москвичу, действительно очень симпатичному. Мне нужно срочно лететь с ним в Москву. Вот именно – наконец-то книга. Лидка!.. Вам необходимо выполнить все требования Александра Николаевича, он же разработал замечательный прибор! А я по его глазам вижу, что замечательный... Откуда я свалилась? И ты еще спрашиваешь. Я же по твоей милости свалилась с турника в 34-м году. Не помнишь? В Сестрорецке. Я висела на согнутых ногах головой вниз, а ты догадалась пощекотать мне пятки. Да, да. С тех самых пор я такая чокнутая. Даю, даю.
Валера передала мне тяжеленную телефонную трубку, и я услышал неторопливую обстоятельную речь Соболевой:
– Александр Николаевич, кроме вас на завод наседают саратов-чане. У них требования погрубей, но аппетит зверский. Нужно раз в десять увеличивать выпуск магнитов. Так вот, решили отбирать для вас специальную партию, литерную, с малыми отклонениями осевой асимметрии. Я сейчас вот сижу и готовлю уточнение технических условий. Через часик приезжайте подписать этот документ. Поставки вам начнем через месяц. И благодарите Валерочку. Признаюсь, я была намерена вытянуть из вас тоже кое-какие уступки, но теперь уж этим некогда заниматься. Помогите, пожалуйста, Валере, она того заслуживает!
– Ну что я вам говорила! – торжествующе пропела Валера, и мы вернулись к чаю.
– Может быть, следует ехать вечерним поездом, – нерешительно раздумывала Валера. – Утром мы бы уже приступили к работе Но вы же не видели толком Ленинграда! Просто нечестно с моей стороны. А, была – не была, летим, Саша! В наш век нужно летать в прямом и переносном смысле...
И покатилось, как в кино – эпизод за эпизодом... Я купил на Невском авиабилеты. Стоя в недлинной очереди, открыл Валерии паспорт и полюбовался милым тонким личиком на фотографии. Прочел, что Валерия Борисовна Багрова, русская, родилась в 1924-м году в городе Ленинграде, что в 1949 года она вышла замуж за Хоперского Петра Львовича, а в 1958 году этот брак был расторгнут... Потом я доехал на троллейбусе до фирмы магнитчиков. На территорию входить не стал. Лидия Степановна вынесла бумаги в бюро пропусков и хорошо, совсем по-свойски, мне улыбнулась. Я подписал документы и уложил свой экземпляр в специально купленную на Невском папочку. Мысленно показал язык Стаднюку: "Вот так-то, нас не пугают и такие пороги, Георгий Иванович!"