– Это как же тебя, Санечка, понимать? Ты разуверился в ценности работы, которую свершаете со "стаей"?– Вовсе нет. Напротив, когда все задыхались от дыма, я думал об экологической катастрофе, на которую человечество обрекает себя, продолжая сжигать органическое топливо. Углекислый газ, парниковый эффект и так далее, ты это все представляешь. Как раз ничего нам всем не нужно так, как источник чистой энергии... Я усомнился в себе самом. По Саньке ли шапка?
– Понятно, Величко, ты явно "пережимаешь" в своей скромности. Болтать о высоком, верно, мерзость. Но нести в себе высокое, осознавать свое достоинство человек обязан... Какой славный дождь, и я тебя очень-очень люблю. Спи, мой хороший.Та ночь отразилась в Женином дневнике:
"Кончились наши муки, дождь погасил торфяники. Ветрено. Даль холодна и прозрачна. Воздух чистый и очень "вкусный". Ночной разговор с Сашкой. Года два уже, от времени нашего "развода" примерно, нет во мне наивной мечты "редактировать" мужа, лезть в его творческую "кухню". Но над психологией творчества раздумываю постоянно. Заболела этим. Но теперь уже – в связи с собственной работой учительницы.Можно ли вторгаться в эту заветную область духовную, что составляет тайну тайн? Сказать твердое "нет" не могу. Иначе какой же я педагог! Наверное, можно – только опосредовано, окольными путями и с большой-большой любовью к детям.
Из первого своего года вынесла немало радостей, но и горечи тоже. Сразу отошла от учебников и официальных методик, вернее сказать, и не приблизилась к ним из-за брезгливости. Сняла с ребят "крепостную зависимость" – знать "образы" всех этих "лишних людей". Оценки в сочинениях ставила лишь за грамотность и умение передать словами живую мысль. В устных ответах – за культуру речи и искренность желания участвовать в беседе, идущей на уроке. Добилась ли я чего-нибудь от своих восьмиклассников? Трудно сказать. Лишь небольшая часть ребят, которые и на "образах" бы не подкачали, порадовали меня проникновенным вчитыванием в российскую словесность.В конце года о моих "экспериментах" прознало начальство. Что тут началось! Но все три мои восьмых класса грудью встали на мою защиту!Летом, в самую эту дымину, читали мы с зайками вслух по очереди "Детство Никиты". И пришло ко мне понимание – большинство моих учеников просто не приучены к такому вот, взахлеб, читанию.Начала второй год, предложив девятиклассникам вслух прочесть чудесную повесть Алексея Толстого после уроков. Сама не ждала такого – слушали с горящими глазами и не разошлись, пока не дочитали до конца. На следующем уроке предложила разобраться, почему так захватило их это чтение. Ах, какая вышла дискуссия! И, кажется, что-то сдвинулось теперь и у самых "равнодушных". Вот как важно, чтобы человек смог по-настоящему прочитать хотя бы одну книгу. Дальше пойдет!"...В эту осень стая во главе с Акелой все же докопалось до причины своих неудач. По утрам тот или другой из "термоядерных волков" тащил на совет стаи своего "жертвенного быка" – вымученную в раздумьях гипотезу о природе "водородобоязни" уип-эффекта в парах лития. Ее тут же разносили в пух и прах, костей не оставалось – волки они и есть волки... Полная же ясность пришла однажды так, словно она давно была перед глазами, и никто бы не смог похвалиться, что решающее слово он назвал первым. А слово это было такое -"преждевременный перегрев". Водородный, то есть протонный газ на начальной стадии уип-эффекта производил преждевременный перегрев лития. Более легкие ядра водорода активно поглощали СВЧ энергию накачки и передавали ее ядрам лития в виде тепла за счет множественных соударений. Дальнейшее было похоже на то, как если бы вы попытались щелкнуть кнутом из разлохмаченной пакли...Правильное понимание сути происходящих явлений еще не означало их немедленного подчинения творческой воле. Зима и весна ушли, по сути дела, лишь на размышления: "Как перебороть преждевременный перегрев лития? Как?" Нетерпение "термоядерных волков" рождало горячий порыв к экспериментированию. Каждый вышел на "свободную охоту" и тащил на утренние "советы стаи" очередное кардинальное решение проблемы. Наши совещания превратились буквально в конкурс проектов. Однако выбивать у Стаднюка фрезерные и токарные "часы" для реализации наших макетов становилось все труднее. Увы, задача не находила ни теоретического ни практического решения. Одно было очевидно – мои кадры обретали опыт!В ту зиму Женя начала активно вывозить дочерей в Москву на выставки, в музеи, в театр и на концерты. Крепко вымотанный за неделю, случалось, я сладко засыпал под "Зимние грезы" или во время танца самой феи Драже. Мои прекрасные дамы в общем-то снисходительно относились к такой человеческой слабости.В противоположность предыдущему, лето 73-го в Подмосковье выдалось холодным и дождливым. Женя стала жаловаться на легкую ломоту в костях и мечтала прогреть косточки в Крыму. В июле всей семьей уехали в Коктебель. Нерешенная проблема преждевременного перегрева плазмы нешуточно тревожила меня: в октябре я должен был предъявить тему "Дебют" Госкомиссии... Ровно десять лет отделяло нас с Женей от медово-полынного месяца вот здесь на этих благословенных берегах. И снова, как тогда, носил я в себе свою Задачу. Снова, в надежде найти решение, я набирал белые, зеленые и розовые галечки и перемещал свои разноцветные армии, пытаясь разыграть сценарий уип-эффекта в водородно-литиевой плазме. Маша и Даша пришли в великий восторг от моих занятий. Наваливаясь с двух сторон на мои плечи, они пытались постичь логику игры, звонко крича при этом: