— Ну и? — удивился командор. — Все сходится.
— Вот я и ввел эти параметры в борткомп.
— Правильно, — стал терять терпение командор, — а проблема-то в чем?
— А теперь гляньте, что в прыжковой программе борткомпа значится сейчас.
Я втиснулся за спину командора и глянул в экран. На нем фигурировало: «Корабль к пространственному прыжку готов. Заданный курс…» -после этого было длинное такое число знаков из двенадцати, а на конце семерок не было. Последними тремя цифрами были «186».
— Н-н-н-нда… — протянул командор, — а вы, это… пробовали ввести правильный маршрут еще раз?
— Три раза пробовал.
— И?
— С тем же результатом. Да он еще к тому же и ругается.
— Как ругается?
— Очень просто. Вот смотрите: борткомпьютер «Счастливой барракуды», — строго сказал пилот Зитцдорф, — объясни причину ошибки в рассчитанной тобой программе.
— Никакой ошибки нет! — немедленно откликнулся «бортач».
— Видите, видите! — затараторил Алан. — Видите, как он быстро откликнулся, быстрее, чем обычно. Он никогда так быстро не отвечал… Как это «нет»? Я все проверил сам, в твоих расчетах — ошибка!
— Ошибки нет! — упрямо повторил борткомп.
— Вот видите! Мой борткомпьютер решил со мной поспорить? Невероятно! Что с ним такое?!! Нет, мне явно пора прощаться с большим космосом, у меня уже начинаются галлюцинации, борткомпьютер не может спорить с пилотом! Смотрите, я трижды проверил расчеты, сначала свои, потом те, что мне выдал он…
Мне почему-то показалось, что наш пилот близок к истерике.
— Капитан, мы вам верим, — попытался успокоить Зитцдорфа командор, — а вот что за маршрут он, этот ваш борткомп, нам предлагает?
— О-о-о-о-о! — Алан вызвал на экран трехмерную проекцию дальнего космоса. — Вот смотрите. Если бы я не вспомнил про эти семерки на конце и нажал зеленую панель, «Барракуду» занесло бы в такую дыру… Видите красную точку вот здесь, около пульсара в квадрате 133-04? Что? Вы не слышали об этом квадрате? Это Глотка дьявола, прямой путь в «черную дыру» системы Псов.
— Проще говоря, очень красивые и экономичные похороны: попав в этот квадрат, вы исчезаете мгновенно, навсегда и без всякого следа, — подал голос мистер Джош.
— Совершенно верно, — согласился пилот.
— Давайте-ка попробуем еще раз, — предложил командор.
— Пожалуйста, сколько угодно! — сказал пилот Алан, щелкая по клавиатуре. — Хоть сто раз введу, хоть двести!
— Расчеты неверны, пилот! — нагло заявил борткомп. — Я не могу принять их.
— Ну, вот видите…
— Вот сволочь! — раздалось у меня за спиной. Оказывается, мистер Джош стоял у нас за спинами и наблюдал за нашими действиями.
— Да не сволочь, а психопат, — подал голос со своего кресла лейтенант Секач, — и мне кажется, что действовать здесь надо совсем иначе.
— Что вы себе позволяете, лейтенант? — возмутился капитан Алан. — Вы, наверное, забываете, что здесь не диспетчерская, а открытый космос.
— Да, капитан, вы правы, но когда я учился на отделении космонавигации, нам рассказывали про возможные сбои в работе борткомпьютеров.
— Ну и что же такого вам рассказывали? — ехидно спросил Зитцдорф, явно удивляясь наглости этого выскочки.
— Нам рассказывали, — спокойно ответил лейтенант, — что в случаях, когда борткомп получает противоречивые программы, он начинает «хамить».
— Хамить? — искренне удивился Алан.
— Да, не выполняет команды и вводные пилота, потому что они противоречат командам, полученным ранее извне.
Пилот Алан набычился:
— Извне? Что значит это «извне»?
— Мы так разыгрывали друг друга на полет-тестах, — продолжал Секач, — дашь вводные своему борткомпьютеру, а потом по системе связи зашлешь кому-нибудь из курсантов на машину программу посмешнее, ну, там, лететь только спиралью, или не выключать бортовые огни после приземления, или соглашаться лететь только до ближайшего винного бара. Так, ерунду разную. А борткомп хоть и тренажерный, но воспринимает все вполне серьезно. И получая две противоречивые команды, он начинает «хамить».
— Так вы считаете, что я дал ему ранее какую-то вводную, от которой его начало «глючить»? — возмутился пилот. — А вам известно, лейтенант, что я — пилот первого класса и что…
— Извините, капитан, я не хотел вас обидеть, а тем более усомниться в вашей компетенции. Разумеется, противоречивая команда поступила не от вас, а, как я уже говорил, «извне». Примерно то же самое было с моей центральной. Она получила команду нас с Крупником угробить, и пока я ее не отключил… Видите, вот колонка входящих вводных, борткомп их учитывает в обязательном порядке. Сверьте число поступивших и имеющихся в памяти.
— Вот еще дела, лейтенант-диспетчер, крыса сухопутная, будет учить меня, Алана Зитцдорфа! Да в мой бортком ни одна живая душа не войдет, у меня три уровня защиты и личный пароль! Хорошо! Я вижу, мне здесь не доверяют. Ладно, специально, чтобы порадовать господина Секача, просмотрим список поступивших вводных… Вот смотрите…
В этот момент Алан Зитцдорф стал похож на кашалота во время кормления. Так у него челюсть нижняя отвисла. Оказывается, его борткомп с момента посадки на Райских Кущах получил три новых вводных. Причем совсем недавно.
— Бортовой компьютер «Счастливой барракуды», сообщите о вводных, полученных тобой со вчерашнего вечера до момента ввода моего персонального пароля, — стальным голосом приказал пилот.
— А хрен тебе! — заявил бортком и мерзко рассмеялся. — Много вас таких ходит…
— Ну точно, — лейтенант кивнул, снял фуражку и вытер пот со лба. — Хамит! Надо уничтожать чужие вводные и перезапускать машину.
— Ага, разбежался! Кто б тебе еще дал, — раздалось из динамиков над панелью приборов…
Мы переглянулись, капитан Алан снова схватился за голову:
— Мистер Секач, примите мои извинения. Вы правы, мой борткомпьютер сошел с ума.
Глава 7
— В общем так, — сказал лейтенант Секач, вытирая руки платком, — мозги я ему прочистил, вывел управление корабля исключительно на ручное, попробуем перезапустить.
Капитан Зитцдорф не возражал и, держа правую руку где-то на уровне сердца, левой нажал на клавишу «Запуск». Борткомп тихо загудел, гордо объявил, что к работе вполне готов и попросил вводную.
— Борткомп «Барракуды», — сказал пилот Алан, — немедленно рассчитай мне пространственный прыжок с данной точки орбиты Райских Кущ в пункт назначения орбита планеты Зоя.
Комп послушно выдал на экран длинный ряд циферок. Во черт! Опять! Комп упрямо хочет заслать корабль вместе с нами в эту Глотку дьявола.
— Борткомп «Барракуды», в программе ошибка!
— Вообще-то корабль называется «Счастливая барракуда», — ехидно намекнул борткомп.
Так, новое дело, этот борткомп еще и обидчивый.
— Извините, капитан, можно мне с ним поговорить? — тихо попросил лейтенант Секач. — Мне пару раз удавалось утихомирить «хамящие» борткомпьютеры.
Пилот Алан обернулся на «пассажиров», заполнивших кабину пилота. Дюжина глаз и окуляров уставилась на него с немой просьбой.
— Господи! — привычно схватился капитан Зитцдорф за голову. — Мир сошел с ума. Я не могу управлять своим кораблем. Хуже того, мой корабль хочет меня убить! Меня, Алана Зитцдорфа! — Он сорвал с головы шлем пилота, бросил его на панель и пересел в кресло штурмана. — Пожалуйста! Действуйте! Мне уже все равно!
Лейтенант Секач напялил на голову шлем, умело пробежался по клавиатуре и предложил:
— Борткомп «Счастливой барракуды», идентифицируйте мой голос, как голос лейтенанта Секача, штурмана корабля.
— Штурмана? — удивился борткомп.
— А что? Разве корабли класса «Счастливой барракуды» не должны иметь в экипаже двух человек, пилота и штурмана?
— Вообще-то да, но…
— И если пилот Алан Зитцдорф предпочитал летать один, это вовсе не значит, что у корабля этого класса не должно быть штурмана? Вы согласны?