Невозможно.
– Вы отказываете? – спросила Татьяна Николаевна с легкой горечью. – Решительно и бесповоротно?
– Да, Танечка, и так будет лучше…
– Вы были моей последней надеждой, – сказала Татьяна Николаевна.
Она вышла из кабинета отца, оставив его в недоумении. В том, как она шла, не ощущалось отчаяния и надлома. Напротив, она шагала уверенно, как будто окончательно утвердилась в каком-то давно принятом решении.
* * *– Теперь нужно действовать быстро. Быстрее, чем раньше. Потому что теперь они знают о нас почти все.
Штофреген говорил и одновременно думал о тех, кому он это говорит. Один за другим они проходили перед ним, когда он вызывал их из небытия, задерживаясь глазами то на Волобаевых, то на Аркадии, то на Долгушине с Семыкиным. Ему не нужно было смотреть только на Фариду – в ней он был уверен. Прочие то колебались и малодушничали, то вновь собирались с силами. И для того, чтобы они вернее собрались с силами, он на них и смотрел.
– Идем сейчас к их лагерю.
– Это опасно! – всполошился Аркадий.
– Опасно сидеть и ждать, когда они сами придут к нам, – возразила Фарида.
Пока все смотрели на Фариду, у Штофрегена появилось несколько минут для того, чтобы перевести дыхание. И когда эти минуты прошли, он заговорил совсем спокойно:
– Колтубанова права. – Он сам не заметил, как назвал ее запросто по фамилии, словно она была царскосельским корнетом. – Если мы затянем дело, будет хуже. Что с того, что опасно? Опасно сидеть на месте и ждать, пока нас перебьют. Браконьеров осталось человек пять, может быть, шесть. Численного перевеса у них нет, оружием мы обеспечены. Не вижу причины для нашего поражения.
– У них Вакх, – сказал Семыкин и вздохнул, жалея Вакха.
– Задачи решаем последовательно. – Штофреген поднял руку. – Волобаев, нужен ваш арбалет. Будем действовать по старинке, как индейцы. Подожжем их жилища. Пластик отменно хорошо горит. Аркадий… – Он посмотрел на Рындина и едва заметно поморщился, но тут же снова разгладил лицо. – Аркадий стреляет плохо, но пусть стреляет!
– Чем больше паники, тем лучше, – обрадовался Аркадий. – Я могу еще камнями кидаться и кричать.
– Все сразу, – разрешил Штофреген.
– Жаль, нет петард, – мечтательно произнес Аркадий.
– Вы прирожденный мастер цирковых эффектов, – сказал Штофреген без улыбки. – Оставляю на ваше усмотрение. Производите шум и сейте панику. А если еще и убьете кого-нибудь – так совсем хорошо.
Аркадий приосанился и победоносно покосился на Волобаева.
Штофреген перехватил этот взгляд и позавидовал. “Вот, стало быть, что чувствовала мама, когда отправляла нас с братом спать и изгоняла дядюшку из детской, – подумал он. – Ей наверняка тоже хотелось пускать в тазу бумажные кораблики, но с турнюром это делать, конечно, было бы затруднительно”.
Он коснулся пистолета, который находился в кобуре как раз на том самом месте, где маман носила турнюр, и отдернул руку. Надо будет об этом Стефании рассказать. Она посмеется и назовет Штофрегена“тонким психологом” и “истинным знатоком женщин”. То-то было бы славно.
– Долгушин, стрелять будете? – обратился Штофреген с вопросом к угрюмому рабочему.
Тот очнулся от своей задумчивости и удивленно воззрился на командира.
– А что, надо?
– Придется, Долгушин.
– Ну, я постреляю, – решил Долгушин со вздохом.
Семыкин покивал с озабоченным видом.
– Да, придется, придется. И я постреляю. Я как-то зайцев стрелял, эх.
– О сколько нам открытий чудных… – сказал Штофреген. – Договорились. Кстати, Волобаев, – вспомнил он и вернулся к бывшему лаборанту, – ваша супруга пойдет с нами?
– Да, – сказал Волобаев. – В лагере одной слишком опасно.
– Я тоже могу стрелять, – заговорила Катишь, блистая глазами. – В оборонительных целях.
– Дайте ей пистолет, – распорядился Штофреген, – и научите не размахивать попусту.
– Ага, – сказал счастливый Волобаев.
Они подошли к лагерю браконьеров в самом начале сумерек, когда и без того печальный день окончательно сделался плаксивым и скис. Дождь все время сыпал с неба, воздух был густым, так что трудно стало дышать.
В плитке под навесом скучно горело синеватое пламя. Корабль ожидал в стороне от лагеря – пелена дождя и тумана скрыла его от глаз почти совершенно.
Штофреген рассчитывал увидеть возле плитки Вакха, но там стоял один из браконьеров и длинной ложкой размешивал какое-то варево. От котла совершенно не распространялось никакого запаха. Наверное, синтетическое блюдо готовят – нарочно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Невкусно, зато зверье не распугивает. Да, Фарида права: эти люди очень хорошо подготовлены для своей работы.