Листки высохли к вечеру. Ночевать путешественники решили прямо в корабле, чтобы не возиться с устройством лагеря: они не предполагали оставаться на Этаде долго. Поэтому они собрались в кают-компании, зажгли лампу и разложили на чисто вытертом столе десяток хрупких страничек с блеклыми карандашными рисунками и подписями.
На одном листке было изображено несколько деревьев, десяток лемуров, занятых разными делами и на ветке – существо с очень пышными черными волосами.
“Здесь Колтубанова обычно сидит на дереве”, – было приписано внизу.
– Это его почерк! – сказала Стефания тоном эксперта.
Татьяна Николаевна покосилась на сестру.
– Откуда Стефания Николаевна знает, чей это почерк? – спросил Перелыгин.
– Штофреген писал ей письма, – ответила Татьяна Николаевна.
Перелыгин ничего не сказал, просто отметил в уме еще одну странность “дикого подпоручика”.
– Думаю, перед нами атлас, – заметил учитель Бородулин, складывая листки. Он накрыл ладонью верхний с надписью “здесь мне приснились Вы”. – Своеобразный атлас, по которому мы многое можем понять.
– Кроме одного, – добавила Татьяна Николаевна упавшим голосом, – куда подевались люди.
– Предлагаю хорошенько выспаться и завтра с новыми силами… – бодрым голосом начал Перелыгин.
– Вы сами-то в это верите? – перебила Стефания, презрительно щурясь.
– Да, – чуть растерялся Перелыгин.
– Тогда хорошо, – заявила Стефания и встала. – Я иду спать. Завтра с новыми силами начнем. Да и свет будет получше.
Бородулин тоже клевал носом, истомленный новыми впечатлениями. Татьяна Николаевна так устала, что заснуть не могла, и Перелыгин остался с нею посидеть, сколько получится. Они смотрели сквозь окно на ночной лес, перечитывали атлас Штофрегена, обсуждали завтрашние планы. Он видел, что Татьяна полностью поглощена предстоящими поисками, и не настаивал на других темах для разговора.
Наконец сон сморил и Татьяну: она заснула прямо в креслах, и Перелыгин накрыл ее одеялом, принесенным из своей спальни.
* * *Татьяна Николаевна проснулась первой. Лампа погасла, листки тускло белели на столе, в окне зарождалось робкое утро. Она встала, уронив одеяло, и прошла через кают-компанию. Пусто. На корабле все спали.
Татьяна Николаевна тронула рычаг у входного люка и спрыгнула в траву.
Ей вдруг показалось, что она в Царском. Было очень тихо – ни одна птица еще не проснулась. Густой туман окутывал все вокруг, купы кустов казались домами, более высокие деревья выглядели как церкви или шпили. Все замерло в ожидании солнца, и после исчезновения тумана, как после поднятия занавеса, декорация могла бы оказаться какой угодно.
Весь мир вокруг Татьяны был тайной, и она не торопила с разгадкой: каждый миг сейчас был наслаждением.
От вчерашнего настроения не осталось и следа. Она не помнила ни своих слез, ни подозрений, ни усталости, ни даже обиды на Стефанию, которая так и не дала ей прочесть ни одного письма от Штофрегена.
Впереди ее ожидало нечто чудесное. Оно скрывалось в тумане, и не следовало предпринимать ничего, чтобы ускорить приход чуда. Это как с временами года или с возрастами жизни: незачем выкликать весну или мечтать поскорее вырасти – все придет в свой срок.
Медленно, постепенно к Татьяне приходило будущее.
Туман наполнялся светом, розовато-жемчужным, потом он начал редеть и рассеиваться.
Призрачный город растворился. Сквозь пелену, все более прозрачную, проступали кусты, поляна, деревья. А на поляне стоял человек в сыром комбинезоне и смотрел на Татьяну Николаевну.
Его светлые волосы слиплись от влаги, глаза сузились, в углах рта привычно шевелилась улыбка.
– Ну вот и вы, – заметил он вполголоса, так буднично и мило, что она вдруг вспыхнула. – Я ждал вас, знаете?
Она шагнула вперед и побежала. Он стоял на месте, расставив руки, чтобы ей было куда бежать, и, когда она внезапно достигла цели, схватил ее и прижал к себе.
Комбинезон был грубый и царапал щеку, но все искупало теплое дыхание, которое Татьяна Николаевна ощущала на своей макушке.
– Вот и вы, родная, – донеслось до нее вместе с этим дыханием, – я вас очень ждал.
* * *Стефанию едва разбудили – девочка так устала, что не хотела просыпаться ни за что! Наконец Татьяна, смеясь, вытащила ее из кровати.
– Что? – спросила Стефания недовольно.
– Нашлись! Нашлись! – повторяла сестра.
– Что нашлись?
– Экспедиция.
– Экспедиция – нашлась, люди – нашлись. Ты меня совсем запутала, Татьяна.