Когда полковой командир, г-н Комаров-Лович, узрел вновь прибывшего со спутницей, он ужасно разозлился. Однако при даме и подчиненных виду не показал и только сделался темно-багрового цвета. Этот фокус полкового командира умел устрашить любого, от штаб-офицера до последнего денщика; но ротмистр Страхов преспокойно произнес (после того, как представился):
– А это дочь моя, Ольга Ивановна; она пожелала некоторое время пожить со мною, не расставаясь с родителем.
– Женщина!.. – просипел Комаров-Лович, отведя ротмистра в сторону и стараясь сделать так, чтобы Ольга Ивановна не слишком слышала весь их разговор. – Вы отдаете себе отчет?..
– Ольга Ивановна недавно лишилась матери, – невозмутимо ответствовал Страхов. – Ничего удивительного в том, что она желала бы оправиться от перенесенной потери и побыть немного под отцовским крылом.
– Какое, к ч-ч-ч-ч… кх! кх!.. Какое может быть крыло, если обстановка… В метрополии всего не знают, потому что не все докладывается господам газетчикам, по известной причине, но в штабе-то должны были вас оповестить об опасностях…
Наконец г-н полковник обрел дар внятной речи и, не стесняясь более присутствием Ольги Ивановны, взревел:
– Хороши мы все окажемся, если вместо выполнения боевой задачи только тем и будем заняты, что защитой наших прелестных дам! А? Это что, по-вашему, здесь – действующая армия или салон девицы Мордасовой для любительниц макраме?
Последнее г-н полковник произнес с очевидным отвращением – видимо, ничего менее привлекательного сейчас не пришло ему в голову.
– Ольга Ивановна и сама может за себя постоять, – молвил Страхов спокойно.
Полковник промокнул лицо платком с толсто вышитым вензелем.
– Делайте как хотите, на ваши риски, – сказал он наконец, отдуваясь, – но с первым же рейсом она отбывает на базу.
– Хорошо, – произнес ротмистр и поклонился, ничуть не взволнованный.
Ольга Ивановна между тем с интересом осматривалась по сторонам.
Пейзаж здесь был по преимуществу серый, серыми были и строения, и палатки – там, где не выросли еще дома; словом, не на чем глазу отдохнуть, разве что на господах офицерах, среди которых уже распространилась весть о чудесном явлении.
Желая поскорее увидеть дочь г-на Страхова, многие изыскивали себе неотложные дела в том районе, где находился ротмистр, и скоро уже Ольга Ивановна была изучена всесторонне. Господа офицеры нашли, что фигурка у нее прелестнейшая, чуть полноватая, но при такой гибкой талии и таких очаровательных локотках это, скорее, достоинство. Личико у нее было круглое, глаза как нарисованные – в салоне девицы Мордасовой любительницы макраме назвали бы их “кукольными”. Что до губ, то их кокетливый бантик взорвал сразу несколько сердец.
Когда ротмистр Страхов устроился в своем новом доме, господа офицеры быстро взяли привычку в свободное время прохаживаться мимо оконца, где имела обыкновение просиживать Ольга Ивановна с рукоделием в ожидании папеньки. Они останавливались поодаль, но так, чтобы Оленька могла их видеть, и принимали различные изысканные позы, какие диктовал им мундир.
Даже я (продолжал свой рассказ Егошин) грешным делом весьма много тренировался, чтобы предстать перед Оленькой в наиболее выгодной позиции, а именно – отставив левую ногу и чуть согнув правую, с левой рукой, свободно висящей вдоль тела, и правой, небрежно касающейся талии. Эта фигура лучше всего смотрится, если стоять вполоборота, вот я и высчитывал оптимальный угол обзора, вертясь перед зеркалом. И многие мои товарищи убивали досуг на то же самое.
Однако Оленька ни на кого из нас не смотрела, потому что с первого же дня ей глянулся поручик Маханев. Этот платонический роман развивался в строжайшей тайне и оставался для всех неизвестным до тех самых пор, пока Оленька вдруг не выглянула к нему из окна и не приманила его к себе, махнув перчатками.
Робея и зарумянившись, поручик Маханев приблизился к окну.
– Почему это никто со мной здесь не разговаривает? – спросила Ольга Ивановна.
Маханев опустил глаза и молчал.
– Отвечайте! – приказала Ольга Ивановна.
Маханев сказал:
– Из вежливости.
– Хороша вежливость! – засмеялась Ольга Ивановна. – Я тут со скуки умираю, а вы только ходите взад-вперед – и хоть бы один нанес визит.
– Господин ротмистр занят либо отдыхает – после перелета с Земли это обыкновенное дело, очень утомительно на Варуссе, – сказал Маханев, замирая и не веря собственному счастью.
– Ну так навестите меня!
– Это неудобно – вы девица, – сказал Маханев.