Ольга Ивановна выглядела совершенно счастливой.
– Напротив, – говорила она, – мне даже лестно, что у меня такая необыкновенная свадьба. Кругом враги, – она понизила голос и сделала движение рукой, очерчивая вокруг себя кривую линию, – притаились в лесах и ждут часа напасть; ни одной женщины, кроме меня, на всем обозримом пространстве… Походная церковь с потолком из парусины колышется на ветру, как корабль, плывущий по воле волн, и вместо драгоценных камней и золота – скромные полевые цветы.
Мы спешили согласиться с нею в том, что подобные обстоятельства достойны поэмы.
Наш церковный хор состоял из четверых солдат. Отец Дамаскин был мрачнее обыкновенного и глядел так, словно ему предстояло не венчать счастливых влюбленных, а отпевать неправедно погибшего грешника, и он решительно не знает, каким краем к этому делу подступиться.
Как и выразилась Ольга Ивановна, церковь действительно напоминала корабль на бурном море. Тогда это еще не было строение, как сейчас, но всего лишь просторный шатер – впрочем, хорошо обустроенный и с алтарной преградой.
Потолок-парус колебался под свежим ветром, то надувался, то втягивался внутрь, и благоухание свежих цветов разносилось далеко вокруг. Венцы тоже были сплетены из цветов; их-то мы и держали над головами жениха и невесты.
Служба шла своим чередом. Страхов стоял ближе всех и не отрываясь смотрел на дочь. Бог знает, о чем думал ротмистр; вид у него был странный. Он как будто силился не заплакать и в то же время казался растерянным. Время от времени он озирался по сторонам, словно вопрошая: “Где это я и как здесь очутился?”
И вот, когда венчание уже подходило к концу и молодым оставалось только допить вино из общей чаши, послышались дикие крики, топотанье ног и выстрелы, и в церковь ворвались дикие варучане.
Тотчас они набросились на нас, пытаясь воспользоваться переполохом и перестрелять как можно больше народу. Однако гости на этой свадьбе собрались не простые, и все они явились с оружием, которое мгновенно перестало быть частью парадного туалета и использовалось по прямому своему назначению.
Завязалась перестрелка. Часть варучан отошла, и их преследовали уже за пределами церкви. Внутри остались только священник, жених и невеста, оба в венках из полевых цветов, с чашей в руках.
Они полагали, что опасность миновала и что можно завершать браковенчание без помех, пока за стенами шатра оканчивается внезапный бой.
И тут из-за алтарной преграды выскочило двое варучан. Никто не ожидал увидеть их здесь, да еще так близко. А они, очевидно зная, что жених по уставу непременно должен быть без оружия, напали вдвоем на Маханева. Один подскочил совсем близко и замахнулся ножом; второй, остановившись поодаль, прицелился из лучевика.
Маханев оттолкнул Ольгу Ивановну, дабы она не пострадала при первом выстреле, и увернулся от ножа. Длинный луч рассек полумрак церкви и коснулся маханевского плеча. Жених упал и откатился в сторону, а луч снова вышел из дула пистолета и начал преследовать его. Между тем первый варучанин с ножом опять бросился к Маханеву.
И тут Ольга Ивановна вытащила из-под вороха белых свадебных одежд маленький пистолетик и нацелила его на того, что был с ножом. Одно движение – и нападавший мертв.
Маханев лежал на земле, переводя дыхание, а Ольга Ивановна уже подбежала к нему и встала на колени рядом.
Варучанин с пистолетом засмеялся, наводя дуло на жениха с невестой. Бог весть о чем он думал; может быть, о том, что теперь сразу двое будут сражены одним выстрелом! Ольга Ивановна положила ладонь на глаза своего мужа, как бы желая успокоить его, и опередила варучанина с выстрелом на долю секунды.
Она не слишком метко стреляла в цель, однако попасть в неподвижного человека сумела, и враг ее рухнул, изумленно разинув рот и выронив пистолет из бессильной руки…
* * *Через день отец Дамаскин закончил приводить в порядок изрядно разгромленную набегом церковь и первым делом явился в дом к Страхову, где теперь поселился и Маханев.
Ольга Ивановна чинно встретила его в гостиной и предложила чаю.
Отец Дамаскин чаю выпил молча и все это время хмуро поглядывал на хозяйку дома. Наконец он спросил:
– Где ваш супруг, Ольга Ивановна?
– Отдыхает, – вполголоса ответила она. – Мне не хотелось бы беспокоить его.
Отец Дамаскин откашлялся и снова начал:
– Я понимаю, Ольга Ивановна, что все случившееся – к лучшему, и что не будь вы с оружием в церкви – вряд ли удалось бы спастись супругу вашему и вам; но все-таки вы нарушили священнейший из запретов и…