Вкруговую добежав до озера, Вэрол уселся на берегу. Дан, скинув одежду, бросился в воду, доплыл до середины озера, перевернулся там на спину и застыл, едва шевеля руками. Свет солнца пробивался сквозь его сомкнутые веки: ветерок сушил его лицо. Вода покачивала Дана, и мысли его скользили, как блики по озеру.
Обратно Дан плыл очень медленно, нарочно хлопая по воде, хотелось барахтаться и вертеться. Хотя, как любой Хранитель, он умел плавать стремительно и беззвучно. Вэрол с улыбкой наблюдал за ним. Впрочем, они понимали друг друга без слов.
После их возвращения с Харгота минуло полгода. Космофлот Ордена без потерь захватил цитадель харджеров. Однако Вэрол долго еще пребывал в состоянии сильнейшего шока, и врачи пока запретили ему участвовать в военных действиях. Исследование обруча подтвердило, что пользоваться им может только сам Вэрол. Эта информация поступила в фонд специальных сведений, а сам обруч вернулся к Вэролу.
— Ты тут всех рыб распугал, — заметил Вэрол, когда Дан вылез на берег.
— Пусть укрепляют нервную систему.
Забравшись на огромный валун, Дан подставил тело солнцу. Фалк тормошил хозяина, заигрывая с ним, опрокинул Вэрола на спину. Они поборолись.
На Олмете соб акклиматизировался быстро. Играя с Астрид и Ноллой, он соизмерял свою силу и свой вес с их возможностями. На Дана, как и на самого Вэрола, он прыгал без церемоний. К Джайвану сам никогда не лез, чувствуя его главенство в семье. Дан утверждал, что Фалк старается очаровать Магистра. Некоторые сложности поначалу возникли в связи с отношениями соба к птицам. Олмет был птичьим царством. Сюда завозили птиц с дальних планет, здесь выводили новые породы, некоторых содержали в особых вольерах и куполах. Птицы на Олмете не опасались людей и залетали в дома. Некоторые, вроде золотых нуритов, приходили за едой к людям; сами они не могли прокормиться. И люди их привечали. С появлением Фалка в доме Джайвана пернатым стало опасно находиться. И Вэрол принялся перестраивать инстинкты соба, привыкшего охотиться на птиц на Сотеле. Соб скоро усвоил, что нападать на птиц нельзя, однако считан своим долгом отгонять слишком, с его точки зрения, нахальных и рассматривал любую их попытку проникнуть в дом как совершенно недопустимую. Исключение он делал для пары длинноногих изумрудно-желтых коэров с многоцветным хохолком на голове, завезенных с Мандеры, где они уже вымирали, и предпочитавших больше ходить, чем летать. Фалк почему-то питал к ним симпатию и, как ни странно, они отвечали ему тем же. Эта троица часто прогуливалась в полном согласии, удивляя людей.
Обсохнув, Дан оделся.
— Идем домой? — спросил Вэрол.
Дан бросил взгляд на таймер:
— Еще рано, — и лег на спину, закрыв глаза.
— Ты что, поспать собрался?
— Ты меня вытащил из постели ни свет ни заря, — возмутился Дан, не открывая глаз. — Совести у тебя нет!
Хмыкнув, Вэрол провел травинкой по лицу Дана, и тот со вздохом перевернулся на грудь, положив голову на руку, но Фалк, сунул морду ему под шею с явным намерением перевернуть его обратно.
— Это уж слишком! — воскликнул Дан, садясь и отпихивая соба.
Фалк широко зевнул, облизнулся.
— Вставай, Фалк проголодался, — сказал Вэрол. — По-моему, ты представляешься ему лакомым кусочком.
— Насчет лакомого не надо! Благодаря тебе я стал жестким и обезжиренным. Теперь на меня позарится разве что совсем уж неразборчивая тварь вроде карботара, да и то, если очень оголодает.
— Хватить ворчать, поднимайся! После завтрака будем отрабатывать ментальный контакт.
— Сразу после завтрака? — горестно спросил Дан. — У тебя нет занятий в Академии?
Вэрол вел там две группы и, позавтракав, обычно улетал в Академию.
— Сегодня — нет, сегодня займусь тобой. Тебе придется работать. И по шарам заодно побегаешь.
Дан содрогнулся. Непринужденная грация движений Вэрола, запросто бегавшего по специальным шарам в тренировочном зале, казалась Дану недостижимой. Он неизменно соскальзывал на пол, не одолев и четверти расстояния. Шары были разного размера и разной верткости, как называлось главное свойство этих спортивных снарядов. Под ногами шары крутились непредсказуемо и коварно. Чтобы не соскользнуть, следовало прыгать с шара на шар, соревнуясь с программой их вращения. Виртуозы вроде Вэрола умели направлять шары ногами в нужные стороны, но Дану это никак не давалось.
На его лице отразилась вся гамма чувств, он поморщился, а Вэрол сказал:
— Пойдем же, мученик.