Таренийцы не раз доказывали верность союзу с долоками, поэтому пользовались известными привилегиями, о каких другие осколки Шестого Царства не смели даже мечтать. Однако землянин был поражен, обнаружив на естественном спутнике Чигара хорошо знакомые сооружения – заглубленные в грунт стационарные укрытия для боевых кораблей. После швартовки к орбитальной станции он доложил Гаффаю о своем открытии, но долока это ничуть не встревожило.
– Все нормально, – сказал командир и объявил по трансляции: – Экипаж занимается выгрузкой контейнеров со «звездным пеплом», затем без промедления начинаем прием товаров для Ратула. После этого все желающие смогут прогуляться. Увольнительная – до девятнадцати часов по бортовому времени. В полночь стартуем к дому. Мы с Сансиором едем к президенту планеты, так что за старшего на время моего отсутствия остается штурман Визброй.
Команда отправилась по рабочим местам, только Сансиор Ларгон, невысокий молодой тарениец, смущенно попросил освободить его от визита к главе чигарской администрации.
– У меня на этой станции есть несколько родственников, – объяснил он. – Хотелось бы провести с ними побольше времени.
– Успеете наговориться, – не очень решительно отрезал командир рейдера. – Мы ведь не надолго. А мне для представительства обязательно нужен сопровождающий-гуманоид.
– Как бы не было быстро – все равно время уйдет, – упорствовал борт-инженер. – Возьмите-ка вместо меня младшего огневика. Чем не гуманоид?
– Тоже мысль, – признал адмирал. – Если, конечно, у Петровича не имеется на этой станции родственников, с коими позарез ему нужно потрепаться.
Самым серьезным тоном, на какой был способен, Шестоперов заверил командира, что вся его родня пребывает не ближе двух килопарсеков, и пошел за Гаффаем в ангар.
На космодром чигарской столицы они отправились в легком десантном катере – том самом, который увез Кузьму Петровича с Земли. Когда кораблик отвалил от рейдера, Шестоперов увидел через иллюминатор, что разгрузка практически закончена: в бортах «Лабиринта» отворились просторные люки, из которых в пространство вылетели контейнеры с «пеплом». Буксиры проворно оттаскивали эти емкости к приемным причалам.
Гаффай не включал автопилот и вел катер на ручном управлении, напевая что-то урчащим голосом. Когда катер погрузился в атмосферу, и на обзорных стереомониторах совсем по-земному заголубело небо, долок неожиданно спросил:
– Тебя уже пытались завербовать?
– Кто? – насторожился Кузьма Петрович.
– Можешь не отвечать, если не хочешь, – проворчал Гаффай. – Думаю, у тебя хватило бы мозгов не связываться с разведками сверхдержав. А вот если тебе предложат сотрудничать Наршада или ее коллеги – знай, что я не против. Мне скрывать нечего, и к тому же я не меньше других желаю узнать, кто из моей команды работает на «Четвертую Силу»… – Поморщившись, он добавил: – Но еще сильнее меня интересует другое – что такое эта трижды проклятая «Четвертая Сила»! Поразмыслив немного, Шестоперов не без удивления припомнил, что очаровательная обер-штабс-майор, в отличие от своих земных коллег, не взяла с него подписки о неразглашении. Вдобавок он подумал, что было бы смешным нарушением субординации скрывать что-либо от Верховного Главнокомандующего, поэтому сказал с легким сердцем:
– Вообще-то Наршада не предупреждала, что я должен утаивать факт сотрудничества от председателя Верховного Распорядительного Комитета.
– Значит, мы понимаем друг друга. – Адмирал ухмыльнулся. – Впрочем, я и не сомневался.
Шестоперов не стал уточнять, в чем именно не сомневался Гаффай – в самом факте вербовки, или в том, что младший огневик не станет скрывать от него этот факт.
На космодроме их ждал роскошный лимузин, рассчитанный на пассажиров-долоков. Сиденья здесь, в отличие от установленных на «Лабиринте», оказались не раздвижными и к тому же не имели ступенек, которыми был оборудован вездеход Зензилапа. Увидев, как нелегко землянину взобраться на высоченные подушки, Висад просто ухватил Кузьму Петровича, как ребенка, и усадил рядом с собой. Машина оторвалась от площадки и полетела к городу, сопровождаемая экипажами полицейского эскорта.
Поглядывая в окошко, Шестоперов пришел к выводу, что население Чигара состояло главным образом из гуманоидов-таренийцев, но частенько встречались и долоки, а изредка – ремеды с фитаклидами. Гаффай объяснил, что ящеры поселились здесь еще во времена расцвета Империи, а затем была новая волна иммигрантов, не принявших режим Конфедерации. Кроме того, на Чигаре обосновались многие тысячи долоков, представлявших дипломатические, торговые и разведывательные ведомства Ратула, Маванора, Крандуара и Сонсо-Вэцара.
– Разве дипломат и разведчик – не одно и то же? – улыбнулся Кузьма Петрович.
Гаффай и сидевший за рулем офицер расхохотались.
Машина промчалась над коттеджами пригорода, затем внизу потянулись многоэтажные дома столичной окраины. В воздухе стало тесно от огромного количества легковых и грузовых аппаратов. Движение здесь было организовано по тем же правилам, которые действовали на Ратуле: машины летели в разных эшелонах высоты, строго соблюдая коридоры. Кое-где в небе барражировали раскрашенные в ярко-красный цвет полицейские авиетки.
Обогнув застроенный небоскребами и опоясанный парками центр мегаполиса, лимузин направился к комплексу правительственных зданий. Последний километр они проехали по шоссе – правом летать в этой зоне пользовались только президентские кортежи.
Глава Чигара доктор права Вуметон Динат принял гостей в роскошном зале с фонтанами, люстрами, статуями, вазами и креслами всевозможных размеров. На одной стене висел прекрасный пейзаж горного ущелья с водопадом, на другом – батальное полотно, изображавшее сражение долоков и таренийцев против тинборов.
Светская часть, включавшая вопросы о семье и самочувствии, завершилась стремительно, потому как высокие стороны горели стремлением поскорее приступить к главным делам. Правда, президент с нескрываемым любопытством посматривал на Шестоперова, однако ничего не спросил, а лишь нажал кнопку на пульте своего письменного стола.
Вошли красивые девушки, разносившие напитки и закуски. Оба гуманоида сели к мраморному столику, а Гаффай устроился за огромным резным сооружением из красного камня. Перед ним не без труда – девушкам помогали роботы – установили антикварную серебряную чашу примерно двухлитровой вместимости. Шестоперов отхлебнул из своего бокала – оказалось очень недурное вино вроде кахетинского, которое Кузьма Петрович полюбил, когда их полк стоял в Поти…
Просмаковав напиток, Динат проговорил:
– Рад довести до вашего сведения, что парламент Чигара дал согласие на вступление планеты в Федерацию Ратулор. Уже назначена дата выборов в Государственный Совет Федерации, и началась предвыборная борьба. Единственное наше пожелание – увеличить квоту Чигара до десяти сенаторов-таренийцев и двух долоков. Думаю, этот вопрос можно решить в рабочем порядке.
Поморщившись, Гаффай напомнил, что квоты определены давно и согласованы со всеми участниками переговоров: избираются тридцать депутатов от Ратула и по десять от остальных членов Федерации. Если увеличить число сенаторов, представляющих Чигар, сказал он, то Аксару, Фитакло и Висклаф потребуют того же.
На это Динат возразил, что его планета рассчитывает на особую роль, поскольку всегда была естественным и самым верным союзником Ратула в борьбе против внешних и внутренних врагов. Мы, сказал президент, никогда не простим членистоногой мрази и бустафонской сволочи уничтожения планеты-прародины Тарен.
– Подумаем, – проворчал долок. – Не кипятись. В конце концов первый состав Сената получится достаточно бессильным. Реальная власть будет у Верховного Распорядительного Комитета, то есть у нас с тобой.
– А если Госсовет попытается возражать? – Динат подмигнул.
– Распустим, – меланхолично ответил Гаффай. – Склочников терпеть не намерен. Я вам не дедушка Аргал Четвертый…