— Теперь куда торопишься?
— С братьями встретиться надо. А затем вместе с ними отправлюсь в Киев.
— Возьми меня с собой! — взмолилась девушка.
— Нет. Не могу. Пойду налегке, слишком спешное дело.
— Я не стану обузой! Зимой ты меня больную с собой вез…
— Для тебя лучше всего остаться здесь. Слишком тяжкие времена наступают для Руси. Ярослав решил оторвать Новгород от Киева и прекратил платить дань. Понимаешь, что значит это? Киевский князь не простил Ярославу неповиновения и собирает войско. Это Святополку все сходит с рук — отец чувствует перед ним вину и потому все прощает. А с Ярославом у великого князя давно уже все наперекосяк идет. Еще с той поры, как его мать Рогнеду едва казни не предал.
— Я слышала об этом… Но неужто и впрямь между ними начнется война? Разве такое мыслимо? Чтобы сын и отец…
— Боюсь, все к этому идет. Потому и буду спешить. Хочу попытаться отца утишить. Для того и собираюсь сначала заехать в Муром и Ростов, чтобы взять с собой Бориса и Глеба. Дело спешное и трудное, поэтому ты останешься здесь. Я наведаюсь к твоему отцу и постараюсь все объяснить.
Услышав имя Глеба, Купава примолкла. Заявиться к нему в Муром вместе с Позвездом представлялось совершенно немыслимым. Конечно, много воды утекло за то время, как они расстались, вполне могло случиться так, что у Глеба уже появилась невеста. Но Купаву беспокоило не это. Ее смущало то, как она сама посмотрит в глаза своему другу, которому клялась в вечной любви. Пусть даже эта клятва прозвучала лишь в ее детской душе.
— …Прости меня за все. За то, что вновь оставляю одну. Будь осторожна, любушка моя. Слишком много чужих людей здесь теперь будет бродить… Как жаль, что время слишком быстро завертелось… Я хочу сказать, что… кажется, я люблю тебя. Более всего хотел бы назвать своей и никогда не разлучаться… Хочу верить, что именно Лада, богиня любви, привела меня в тот лес, где на тебя напали разбойники… Жаль, что так глупо мы вели себя… Теряли время, которое подарила нам судьба…
Купава с волнением смотрела в удивительно светлые глаза князя. Она не могла поверить, что наяву слышит это признание, и готова была расплакаться от сознания того, что впереди их ожидает новая разлука…
— Я буду ждать тебя, княже… и не стану проклинать, если уедешь и забудешь. Значит, так решили боги, в которых верят ведуньи и волхвы. Если же ты и в самом деле любишь меня, то вернешься. Слышишь, мой единственный, мой любимый…
Позвезд прервал ее слова ласковым поцелуем, от которого у девушки поплыла голова… Пытаясь справиться с головокружением, девушка мягко отстранилась:
— Думаю, все же не стоит торопиться…
— Думаю, мы не должны повторять ошибки и глупо терять время… Я приду к тебе ночью!
Давно уже все стихло и в тереме, и во дворе. Лишь под окном светлицы пели о своей любви соловьи, любимцы богини Лады. Было так тихо, что можно было услышать, как шумят волны могучего Волхова и лениво перекатываются камни.
Когда сон смежил веки девушки, легкий камешек ударился о створку окна. Купава вздрогнула и испуганно открыла глаза. Повторившийся стук заставил ее вскочить с постели. Девушку обдало волной жара. Неужто он и впрямь решился на такое… Дрожа от страха и волнения, она выглянула в оконце. В неясном свете месяца она разглядела запрокинутое вверх лицо князя, а через мгновение он уже приставил к стене невесть откуда взявшуюся лестницу. Купава заметалась, не зная, как поступить — то ли звать на помощь, то ли, забыв стыд и сомнения, позволить ему совершить то, к чему давно стремилась она сама…
Пока она раздумывала, Позвезд легко поднялся по качающейся лесенке, с трудом протиснулся в маленькое оконце и заключил девушку в жаркие объятия. Она поспешно выскользнула из кольца его рук и отошла в сторону, пытаясь спрятать покрасневшее лицо от его пронизывающего взгляда. Покачав головой, он вновь приблизился к ней, коснулся ее волос, наклонился и едва слышно произнес ее имя. И никогда раньше оно не звучало так нежно. Это был зов сердца — сладостный и манящий…
Крепко стиснув девичьи тоненькие плечи, Позвезд повернул Купаву к себе лицом, и она послушно заглянула в его глаза… Их губы слились… Жаркая молния пронзила обоих, а поцелуй оказался слаще меда!..
Когда князь на миг оторвался от губ девушки, он увидел, что восхитительные глаза девушки залиты слезами. Позвезд нежно приподнял ее подбородок и ласково поцеловал эти дрожащие слезки, словно пчела, собирающая нектар с цветка.
— Не плачь, — прошептал он ей на ухо.
Рука его прошлась по мокрой от слез щеке, опустилась ниже… кончики пальцев коснулись ее нежной груди. Разум кричал в ней, что она не должна позволять ему вольности, но это казалось глупостью… Все, что происходило сейчас, было всеподавляюще, и голос разума отступил. Где-то в глубине поднимался ураган страсти, не было ни сил, ни желания противостоять ему. Со слабым стоном Купава закрыла глаза, чувствуя, что тонет в волнах сладостных ощущений… Еще миг — и вокруг шеи Позвезда обвились прохладные нежные руки, власть которых над мужчиной сильнее всех приказов в мире. И князь полностью подчинился этой любви, любви неповторимой и манящей…
— Хорошая моя, чудесная!.. — вырвалось у него. — Ты — самое дорогое, что у меня есть, клянусь жизнью! — и, словно желая скрепить печатью свои слова, Позвезд поцеловал девушку в лоб.
От нежного теплого дыхания мужчины Купава еще сильнее задрожала и принялась осыпать князя несмелыми, ищущими поцелуями. Она не желала его слов. Зачем они?..
Прохлада постели обожгла ее, и девушка еле слышно охнула, осознав, что на ней больше нет сорочки. Ее щеки пылали, а телу было холодно. Позвезд тут же накрыл ее собой, и Купава ясно ощутила, что они оба сплетены воедино странной неземной, звездной связью…
— Что я делаю… Боже… — воскликнула она, порывисто вскинула руки и обняла его за шею.
Горячими губами князь нашел ее пылающие губы… И все провалилось в черную пустоту! Глаза ее метались по сторонам. Своими ласками Позвезд лишил ее дыхания, но вдохнул бурный вихрь желания. И уже не раздумывая, она с неожиданной бешеной страстью прильнула к нему… Потеряв разум и стыд, девушка шептала что-то неслышное, словно ворожея… Его прикосновения вызывали во всем ее существе настоящий огонь, и теперь все, что она видела и чувствовала, она видела и чувствовала сквозь жаркую пелену этого пожара. Еще никогда она не ощущала такого огня внутри своего тела… Ей показалось, что странное пламя разрезает ее плоть… Сердце громко стучало, и она поняла, что превращается в сверкающую падающую звезду.
Они пребывали в тесных объятиях, пока огромные звезды на мутном небе не стали бледнеть. Светает. Сквозь узкие решетчатые оконца видно, как тускнеет ночь, уступая место сиянию нового дня. Со стороны Волхова дул приятный ветерок, и утренний воздух, врывавшийся в оконце девичьей светлицы, казался особенно сладостным.
Взглянув на спящую рядом с ним девушку, Позвезд невольно улыбнулся. Чудесные волосы темной волной обрамляли светлое личико, и даже после бессонной ночи любви Купава казалась свежей и невинной… Девушка была подобна раскрывшемуся ночному цветку, душистому и яркому, трепещущему от капель утренней росы, дрожащему в томной надежде и отдающему весь свой нектар и всю таинственную силу тому, кто склонился над ним. У его возлюбленной было нежное и гибкое тело, поцелуи ее напоминали солнечное тепло, а ласки были похожи на морские волны, и только на рассвете их обоих перестала укачивать ладья любви.
Впервые Позвезд ощутил, как отдается любви девушка — с пламенным желанием и целомудренной стыдливостью. Как много в Купаве любви, доброты и нежности, как хорошо, что он встретился с ней. И как ужасно, что не верил ей. Сегодняшняя ночь доказала, что никто прежде не прикасался к этой девушке.