Все кузины были в восторге от предстоящей охоты па будущего мужа.
— Это будет так весело!
— Мы сразу начнем тебя представлять нашим знакомым!
— А с этими двумя очаровашками проблем не будет вовсе!
И все посмотрели на Кики и Анджелу, которые сидели как две французские куколки в чопорных аккуратных вельветовых платьицах, с разноцветными ленточками в длинных волосах. Они сидели очень пристойно — руки на коленях, точно так, как сказала мама.
— Очаровательные! — воскликнула Бетси.
— Прелестные, — сказала Хелена.
— Да, обворожительные! — подтвердила Кэтрин.
Дядя Поль и тетушка Гертруда настояли, чтобы Мари и девочки немедленно переехали в их дом на Пятой авеню, и кузины с восторгом повторяли уже от себя идею переезда.
— Вам не следует останавливаться в отеле с двумя маленькими девочками, даже если он вполне респектабелен, — сказала Хелена.
— И это просто глупо — снимать и меблировать квартиру. Мы думаем, что вам не следует там долго оставаться, — заметила Кэтрин.
— Вы не успеете опомниться, как появится свой собственный дом, — произнесла Хелена.
— Еще соседями станем! — воскликнула Бетси, жившая со своим богатым, толстым мужем Гарольдом на Парк-авеню.
— Нет, я думаю, лучше купить дом на Бикман-плейс, — сказала Кэтрин, которая со своим респектабельным, лысым, но богатым Дональдом жила на Бикман-плейс.
— Я думаю, Мари понравится Грэмерси-парк, — вскричала Хелена, сама ненавидевшая этот район, но ее красивый, властный муж Стивен настоял, чтобы они жили именно там.
— Я думаю, сначала надо решить, за кого она выйдет замуж, а уже потом — где она поселится, — так заявила маленькая, энергичная жена Гектора, чье настоящее имя было Нэнси, но она с двух лет предпочитала откликаться на имя Нана.
Уже на следующий день кузины помогли Мари и ее детям перебраться в дом Манаров. Когда три сестры увидели, как мало одежды Мари привезла с собой, они в восторге воскликнули:
— Завтра первым делом мы отправляемся по магазинам. С самого утра!
Мари потупила взор и просто сказала:
— Я не знаю, сколько покупок могу сделать. Я уехала из дома почти без денег.
— Не волнуйся об этом, дорогая, — сказала Кэтрин. — Мама и папа будут счастливы обеспечить тебя гардеробом. В конце концов, ты не можешь отправиться на охоту без снаряжения.
Сестры горячо поддержали ее.
— Но я не знаю, могу ли я обратиться к ним с такой просьбой. — Мари неуверенно предложила: — Может быть, вы поможете мне продать эти вещи, тогда я сама получу какие-то деньги. — Она раскрыла один из своих чемоданов.
Когда сестры увидели фамильное серебро, они застонали от восторга.
— Мы не можем позволить, чтобы ты продала эти семейные вещи!
— Ты должна все это сохранить. Я знаю, что папа и мама оплатят счета за одежду. Но ты могла бы дать папе какую-нибудь небольшую вещицу как подарок. Он будет просто счастлив иметь какой-нибудь маленький предмет на память из своего прошлого, небольшую вещь из коллекции фамильного серебра Манаров, — благоговейным тоном произнесла Кэтрин.
— Ты так думаешь? Я с радостью подарю ему что-нибудь по-настоящему ценное. Дорогому дяде Полю! Вы такие добрые, девочки. Выберите себе тоже что-нибудь! Я настаиваю! В конце концов, это ведь часть и вашего наследства!
Все они восторженно тискали и обнимали Мари, а потом, едва скрывая жадность, накинулись на серебро.
2
Чтобы заключить подходящий брак, Мари потребовалось восемь месяцев и одна неделя. Когда было объявлено о помолвке Мари с Эдвардом Тейлором Уиттиром — президентом одного из ведущих брокерских домов, членом правления дюжины других престижных фирм, — кузины были преисполнены чувством радости и сопричастности в достижении поставленной цели. Они сделали все для своей нуждающейся кузины с Юга. Эдвард Тейлор Уиттир был богат, по-настоящему богат, и — никаких «новых» денег; эта особенность имела важное значение в том обществе, в котором они жили.
— К тому же он красив, — утверждала Бетси.
— Да, можно сказать, в своем роде, — добавила Хелена не очень уверенно.
— И очень видный — с этими прекрасными седыми волосами, — заметила Кэтрин.
— Да, седые волосы его очень выделяют, — согласилась Бетси, — хотя у Эдварда лишь немного поседели виски. Но это только подчеркивает его значительность, не так ли?
— Ты абсолютно права, — подтвердила Кэтрин, — никогда не следует полностью доверять мужчине, у которого на голове полно волнистых черных волос.
— Откуда вы знаете, что у Рори Девлина были волнистые черные волосы? — требовательно спросила Мари и вспыхнула, рассердившись на себя за то, что произнесла имя своего бывшего мужа.
— У меня и в мыслях этого не было, — запротестовала Кэтрин, — я только…
Бетси прервала ее:
— О, Мари, расскажи нам о Рори Девлине. Такое привлекательное имя.
— Нет, не могу… Я не могу говорить о нем, — твердо сказала Мари.
— Конечно, ты не можешь, — произнесла Кэтрин, остановив свою сестру взглядом. — Эдвард немного чопорный, Мари. Ты должна расшевелить его, — продолжила она, меняя предмет разговора.
Мари улыбнулась про себя. Как изумились бы кузины, если бы узнали, что ее собственная сестра Дези много лет называла ее чопорной, что ее южное очарование и живость появились у нее лишь немногим раньше, чем кольцо с шестикаратным бриллиантом на левой руке.
— Как удачно, что собственные дочери-близняшки Эдварда, Микки и Фликки, уже взрослые, замужем и не будут тебе обузой, — заметила Кэтрин.
— Господи! Я надеюсь, что Эдвард станет настоящим отцом моим девочкам. Я хочу послать их в лучшую школу-интернат. Мы будем все время разъезжать между городом и Территауном, поэтому я не могу отдать их в дневную школу.
— Ах, ты такая счастливица, Мари! Этот дом в Территауне… Стонингем… Он самый большой и красивый во всем штате — вверх по Гудзону, — сказала Бетси с ноткой зависти в голосе.
— Это действительно красивое место! Вы будете приезжать к нам на уик-энд, и мы станем устраивать веселые вечеринки. Но я не думаю, что стану проводить там все время. Это все равно что вернуться домой — там люди вынуждены жить на плантациях, хотя умирают от желания переехать в Новый Орлеан, вроде Одри, жены моего брата. — На мгновение Мари унеслась в мыслях далеко. — В любом случае я не собираюсь забиваться куда-то, как деревенская мышь, когда три мои дорогие кузины радуются жизни здесь, в большом городе.
Кузены и кузины решили, что церемония бракосочетания и прием гостей должны пройти в доме их родителей и, разумеется, за счет Манаров. Так будет правильно.
— Но тут есть одна проблема, — отметила Кэтрин. — Кто проведет церемонию бракосочетания? Ты католичка, а Эдвард — член епископальной церкви.
— Никакой проблемы! — коротко ответила Мари. — Я решила присоединиться к церкви Эдварда.
— Эдвард просил тебя об этом? — с интересом спросила Бетси.
— Нет. Я сама решила, что так будет лучше и для нашего брака, и для Кики с Анджеликой.
— Я полагаю, это очень благоразумно с твоей стороны, — сказала Кэтрин, — быть протестанткой более подходит для… — она не сразу подобрала слово, — элиты. Лично мне, дорогая, кажется, что быть католичкой это… немного сковывает. Я понимаю, что правильно почитать Папу, когда живешь в Новом Орлеане, но в Нью-Йорке…
— Если Кики и Анджела как падчерицы Эдварда Тейлора Уиттира будут протестантками, это тоже укрепит их положение в обществе, — добавила Хелена.
— Ты умница, — хихикнула Бетси, — если Кики и Анджела будут законными Уиттирами, то Микки и Фликки придется поостеречься!
Между собой кузины решили, что перед свадьбой должно быть заключено соглашение по финансовым вопросам. Когда Мари запротестовала, сказав, что стесняется обсуждать такие дела с Эдвардом, они заявили, что там, где замешаны деньги, не должно быть никакого смущения.