— Это было до того, как мы поженились. Он на десять лет старше меня. Но он бы не пошел на скандал теперь — ради своей репутации!
— Вот на это он и рассчитывает — люди будут говорить, что это невозможно, потому что он, дескать, не будет рисковать своей карьерой политика.
— Пожалуйста, Кики, — сказала Анджела, меняя позу, чтобы меньше давило на спину, — давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Об именах для детей. Если у нас будет мальчик, мы назовем его Дик-младший. А если будет девочка, то ума не приложу. Как тебе нравится Памела? Мне нравится.
— Пэм — это мило… Пэмми… Вполне. А если у меня будет мальчик, угадай, как я его назову?
— Брэд?
— Рори.
— Ох! — Анжела на секунду онемела. — Но ты не смеешь! Мама этого никогда не позволит!
— Мама не позволит? Или ты не позволишь? Это мой ребенок, и я назову его в честь моего отца: если захочу. Я думаю, что назову ребенка Рори, даже если будет девочка. Мне нравится, когда у девочек мужские имена. А тебе? Да, именно это я и сделаю, назову ребенка Рори, будет ли это мальчик или девочка, — сказала Кики, довольная тем, что это было ее решение, и только ее. — Но Ричард очень красивое имя, — добавила она великодушно, — и мне нравится Пэмми.
— Я не очень уверена в Памеле, — сказала Анджела, — после того как поразмыслила. Я думаю, мой ребенок будет девочкой. И я назову ее Мари.
7
В штабе предвыборной кампании Дика очень хотели, чтобы Анджела вернулась в Вашингтон и несколько раз сфотографировалась для прессы в своем положении. Поэтому она упаковала все свои новые платья и приготовилась к отъезду, а Кики предложила устроить прощальный ленч в «Поло Лаундж».
Кики и Анджела сидели рядом на одной из зеленых банкеток «Поло Лаундж», разглядывая приходящих и уходящих. По словам Кики в этом заключалась половина удовольствия от пребывания здесь.
— «Поло Лаундж» — мое любимое место для ленча, — сказала она сестре, заказав салат из крабов. — И конечно, не из-за еды — из-за окружения.
Анджела заказала оладьи с яблоками.
— Под окружением ты имеешь в виду эту искусственную пластиковую зелень?
— Не лукавь, Анджела, тебе это не идет.
— Но зелень действительно пластиковая.
— Но «Лаундж» известен как раз этой зеленью. В этом есть определенный шик. Это неотъемлемая часть тайны отелей Беверли-Хиллз двадцатых и тридцатых годов. Это… Голливуд!
— Понимаю, — ответила Анджела. — И тебе это действительно нравится? Все это. Кинобизнес. Голливуд, вся эта суета…
— О! Конечно! Я и представить не могу, чтобы жить в каком-то другом месте. Я принадлежу ему.
— Ты счастлива, если знаешь, чему принадлежишь, — грустно сказала Анджела.
Когда официант принес их еду, Анджела заметила, что Кики с жадностью смотрит на ее оладьи.
— Что с тобой?
— Эти оладьи. Они выглядят так соблазнительно, надо было заказать их вместо крабового салата.
— Хочешь, поменяемся?
— А, ничего, — отказалась Кики, словно Анджела получила перед ней какое-то преимущество. — Смотри… Туда. Это Грэйс Келли с Олегом Кассини. Она делает «Далеко за полдень» с Купером. — Ее настроение снова изменилось. — Я была бы превосходна в этой роли.
— Кики, не застревай на этом. Ты беременна, так что в любом случае не могла бы сделать ее.
— Но тогда я бы не была беременна. Что-нибудь предприняла бы.
— Кики!
Но внимание Кики уже переключилось на другое.
— Смотри… Это тот фотограф, который увлекся тобой, или ты увлеклась им. Он только что вошел.
Анджела медленно подняла глаза, в то время как ее пульс участился. Она почувствовала, как зарделись ее щеки, когда она встретилась с его взглядом и он улыбнулся ей. Ей захотелось поздороваться с ним. Интересно, подойдет ли он? Нет… Он подумает, что с его стороны это выглядело бы дерзостью. Она опустила глаза, размышляя, как ей вести себя. Она могла бы послать официанта к его столу, чтобы он присоединился к ним. Это было бы допустимо… Благоразумно. Но что на это скажет Кики?
— Я забыла рассказать тебе, — сказала Кики, беря оладышек с тарелки Анджелы, — что, когда ты так увлекалась своей ролью звезды в Вашингтоне, наш приятель-фотограф открыл здесь ателье и очень хорошо устроился. Он быстро становится Аведоном Порочного Запада. Он даже сделал Марлен. Полагаю, он больше не охотится для газет.
— Он не занимается этим уже давным-давно. Он…
— Ты его защищаешь, после того как он эксплуатировал тебя?
— Я не думаю, что это так. В самом деле, из всех моих фотографий, что он сделал, не было ни одной, которая была бы обидной.
— О! Значит, тебе нравится, что он фотографирует тебя? Тебе это льстит?
— Я не говорила этого. Я… — Нет, она не могла пригласить его к их столику. Теперь уже поздно даже улыбнуться ему или помахать рукой. «О, Кики, черт бы тебя побрал!»
— Ладно, я думаю, у него чертовски крепкие нервы, если он осмелился последовать за нами сюда и нарушить наше уединение.
Анджела нервно бросила быстрый взгляд в сторону Ника Домингеза, но он сейчас смотрел в другом направлении.
Анджела подумала, что ситуация становится невыносимой.
— Я думаю, мне пора уходить, Кики.
— Из-за него? Но мы даже не закончили наш ленч. Если кому-то надо уйти, пусть он и уходит!
Она подозвала метрдотеля.
— Не надо, Кики, пожалуйста! — Анджела встала и от смущения уронила свою сумку.
Метрдотель поспешил к ним, наклонился, чтобы поднять сумку, и повернулся к Кики:
— Да, миссис Крэнфорд? Чем могу быть вам полезен?
«Миссис Крэнфорд? Этот болван даже не знает, что он говорит с Кики Девлин!»
Разъяренная, она указал пальцем с ярко-красным маникюром:
— Я хочу, чтобы этот мужчина ушел отсюда!
Метрдотель вскинул брови:
— Э… Простите?
— Он ведет себя оскорбительно. Он ставит в неловкое положение мою сестру.
— Я… не понимаю…
— А что тут понимать? Моя сестра — это миссис Ричард Пауэр, жена конгрессмена. А этот мужчина смущает ее.
— Но что он делает, миссис Крэнфорд, каким образом смущает?
— Он ее фотографирует.
— Но я не вижу у него камеры.
На них уже все смотрели. Краем глаза Анджела видела, что Ник Домингез смутился и покраснел, хотя и старался держаться спокойно. И конечно же, у него не было никакого фотоаппарата.
— Кики, я ухожу!
— Нет! — Кики уже достигла высшей точки своей ярости. — Мы не уйдем, это он уйдет!
Анджела раскрыла свою сумку, вынула деньги, положила их на стол и направилась к выходу, увлекаемая своим животом. Ей надо было пройти мимо его столика, и она отвела глаза. Кики устремилась за ней. Проходя мимо Домингеза, она взмахнула сумкой и ударила ею его по левой щеке. Но он по-прежнему недвижно сидел, не отрывая глаз от меню и даже не взглянув на Кики.
Анджела промчалась через холл так быстро, что Кики на своих высоких каблуках еле поспевала за ней.
— Как ты могла? Как ты могла устроить такую сцену? — требовала ответа Анджела, так хлопнув дверью, что едва не сбила Кики.
Они стояли у подъезда, ожидая, когда служитель, встречающий и провожающий автомобили, подгонит их машину.
— Ты хотела уйти из-за него. Я сделала это для тебя.
— Для меня? Я хотела уйти, потому что ты начала закатывать сцену. Ты вела себя, как торговка рыбой!
Появился «роллс-ройс» Кики, и она обошла его на сторону водителя.
— Торговка рыбой! Как вам это нравится! Вот что я заслужила, пытаясь помочь тебе!
Служитель подал руку, и Анджела села в машину.
— Помочь мне? Как? Я не хотела, чтобы его выгнали. Ты захотела этого.
— Что ты имеешь в виду теперь? — Кики быстро вывела машина в сторону бульвара Сансет. — На что ты намекаешь?
— Ты относишься к этому человеку с ненавистью. Мне кажется, ты бесишься оттого, что он всегда фотографировал меня, а не тебя. Вот что я думаю. — Тут она в страхе замерла. — Кики Девлин, ты с ума сошла! Ты только что проехала на красный свет!