Примерно пять минут спустя после того, как Кали привела в действие пусковую установку, в каменную глыбу диаметром в километр вонзился лазерный луч, запущенный с отдаленной военной базы, расположенной между Землей и Венерой. Сам луч, разумеется, был невидим. В безвоздушном пространстве нет ничего такого, что могло бы сделать его видимым глазу – ни свечения ионизированных газов, ни пылевой дымки, ни водных паров. Тем не менее каменная глыба мгновенно раскалилась, а над ее поверхностью возник ослепительный звездный нимб.
Надо сказать, наводка была небезупречной. Точное положение каменной глыбы в пространстве можно рассчитать лишь с некой, пусть даже минимальной, погрешностью. Трехсекундный луч, двигаясь вдоль расчетной траектории планетоида, хотя и настиг цель, все же слегка промазал, вернее, не попал в самую ее середину. В общем, опоздай он на полсекунды – и каменная глыба благополучно пролетела бы мимо.
Этой полсекунды тем не менее оказалось достаточно, чтобы обрушить на крошечный квадратик поверхности планетоида мощь целой сотни двадцати мегатонных термоядерных бомб. Астероид принадлежал к классу так называемых углеродистых хондритов, самой распространенной разновидности ему подобных, и примерно двадцать процентов его массы составлял лед. Одна сторона астероида все еще имела температуру межпланетного пространства, то есть около минус ста градусов по Цельсию, тогда как другая в мгновение ока раскалилась до температуры поверхности Солнца.
С поверхности планетоида, пронзая пространство словно отработанные газы из сопла космического корабля, вырвался фонтан раскаленной добела плазмы. Еще мгновение – и разница температур разнесла и камень, и лед на мелкие осколки. Планетоид превратился в облако обломков, с каждой секундой растекавшееся все шире и шире.
И, разумеется, каждый такой осколок – размером от песчинки до валунов диаметром в десяток метров – продолжал движение по траектории, лишь слегка изменившейся в результате попадания лазерного луча, со скоростью в семь миллионов километров в час.
* * *Космический транспорт ‹Коммодор Эдвард Пребл›, следующий курсом с Марса, 12:15 по местному времени
Виртуальное совещание продолжалось без перерыва все утро. Правда, некоторые из участников прервали связь еще до его завершения, так как их ждали другие дела, зато вместо них подключились другие. Подобные совещания нередко начинали жить своей собственной жизнью, подумал Гарроуэй, по мере того как одна когорта участников сменяла другую – изменчивые, непостоянные, динамичные…
Гарроуэй и сам отключил связь, не дожидаясь завершения, чтобы сосредоточить все внимание на письменных приказах, полученных от штурмовой разведгруппы, однако вскоре вернулся, чтобы вместе с четырьмя сотнями мужчин и женщин понаблюдать за результатами первого выпущенного с Хельги-3 залпа. Участники конференции были разбросаны на всей Земле. Основная их часть находилась в Вашингтоне, Нью-Йорке и Стокгольме, то есть столицах США, Североамериканского и Всемирного союзов соответственно. Примерно десять процентов участников находились на космических базах – на Луне, Марсе или Фобосе, на околоземной орбите или же на многочисленных космических кораблях, разбросанных по пространству от лун Юпитера до орбиты Меркурия.
Разумеется, не все из участников, особенно из числа последней группы, могли участвовать в совещании в режиме реального времени. Четырнадцать минут отделяли ‹Пребл› с момента посылки исходящего сигнала до получения ответа на свой запрос, и это не могло не раздражать. Система Юпитера в данный момент находилась по ту сторону Солнца, на расстоянии около шести звездных единиц, в результате чего отправка запроса и получение ответного сигнала занимала девяносто восемь минут. Командующий Первым Объединенным флотом адмирал Харгрив в данный момент находился на Каллисто, то есть был практически исключен из участия в дискуссии, хотя иконка с его портретом высвечивалась исправно.
В общем, Гарроуэй если и мог участвовать в совещании, то лишь на вторых ролях. Его слова и идеи достигали остальных участников лишь спустя четверть часа после того, как он их озвучивал в ответ на идеи и предложения кого-то другого. В данный момент внимание большинства участников было сосредоточено на схеме, изображавшей развитие событий в боевом пространстве скорее ближе к Марсу, нежели к Земле, точнее на участке, расположенном между внутренним поясом и марсианской орбитой. Зонды-разведчики и боевые корабли, что несли дозор в этом районе, получили изображения первой из астероидных бомб – сначала та вспыхнула ослепительным огнем, после чего пропала из виду. Гарроуэй просмотрел эти изображения еще до того, как те достигли Земли. Реакция же наблюдателей на Земле достигла его лишь спустя еще семь минут.
Радостные крики – свидетельство того, что земляне воочию убедились в отражении нависшей над ними космической угрозы.
– Джентльмены! – раздался, перекрывая многотысячные возгласы ликования, голос генерала Армитеджа. – Леди и джентльмены! Праздновать победу преждевременно.
– Но ведь мы только что уничтожили первую бомбу, генерал! – возразил сенатор Кеничи Кондо. – Мы доказали им, на что способны!
– Всего одну бомбу… а к Земле движется еще восемь. И это еще не конец, если мы не остановим агрессора. Иначе эти ублюдки будут и дальше обстреливать нас астероидами, прежде чем мы будем в состоянии дать им отпор.
– Но как…
– Люди, – подал голос генерал Дюмон. – Мы просто обязаны воплотить в жизнь предложение генерала Гарроуэя. Альтернативы у нас нет.
– Перенаправить Хельги на агрессора? – не поверила своим ушам сенатор Фортье. В ее голосе слышался ужас. – Но ведь это же равносильно планетарному самоубийству!
– Увы, мадам сенатор, данные свидетельствуют о том, что планетарное самоубийство будет иметь место в том случае, если мы вместо того, чтобы решительно остановить агрессора, будем лишь реагировать на его действия.
– Есть еще один вариант, генерал, попробовать договориться с этими людьми. Нам известен их язык – по крайней мере один из возможных, полученный в результате изучения ‹Певца›, а также наших контактов с кораблями-охотниками.
– ‹Прометей› пытался послать агрессорам сигнал, – напомнил ей Дюмон. – Вы сами свидетельница того, как к нему прислушались.
– Тем более мы должны повторить попытку!
– Сенатор Фортье! В данный момент эти с позволения сказать ‹люди› делают все для того, чтобы уничтожить нашу с вами планету. Думается, в данном случае попытки дипломатических контактов с нашей стороны были бы крайне неуместны.
– Но если эти существа столь продвинуты в своем развитии и обладают такой мощью, как вы утверждаете, генерал, возможно, попытки установить дипломатические контакты и есть наша последняя надежда!
‹Черт побери эту бабенку, – подумал про себя генерал. – Найдется ли хоть кто-нибудь, кто сумеет заткнуть ей рот›. Увы, сейчас не тот момент, чтобы понапрасну сотрясать воздух. Понимала она это или нет, но человечество вовлечено в схватку не на жизнь, а на смерть. От исхода этой битвы зависит, уцелеет ли род человеческий или же канет в небытие.
На схеме красная звездочка, обозначавшая положение в пространстве корабля-агрессора, замигала и неожиданно переместилась на новые позиции.
Гарроуэй устремил взгляд на новую стратегическую конфигурацию.
– Кен! – крикнул он через виртуальный канал связи с компьютерной сетью ‹Пребла›. – Ты видел?
– Вижу, – отозвался адмирал. – Эх, только бы удержать их там!
Агрессор только что переместился в новую точку пространства, менее чем в восьмистах тысячах километров от ‹Пребла›, и теперь располагался с ним на одной линии с его курсом – в двух с половиной световых секундах, вместо нескольких световых минут.
– Почему бы нет? – отозвался Гарроуэй. – По крайней мере что нам мешает совершить такую попытку? Вы меня поддержите?