Как только ‹Бесстрашный› лег на нужный курс, Квинси занялся разгрузкой корабля. Песок, погруженный на борт космического транспорта на марсианской орбите, до сих пор находился в пластиковых канистрах весом пятьсот тонн каждая, причем пятьдесят из них располагались вдоль ‹хребта› корабля. Следуя программе, приводящей в действие последовательность три, Квинси-4 освободил корабль от половины груза. При помощи мощных ракетных двигателей он под прямым углом отстрелил каждую канистру от корпуса корабля. Как только двадцать пять канистр отлетели от корабля, остатки реактивной массы были использованы для торможения.
При той скорости, на которой двигалось судно, такого торможения хватило лишь на то, чтобы замедлить скорость на десятые доли процента, однако как и в случае с передним баком этого оказалось достаточно, чтобы отстреленные канистры продолжили свое движение, но уже впереди корабля. За этим последовали длинные объективные секунды, в течение которых канистры продолжали двигаться вперед, после чего сработали взрывные устройства, заложенные в каждую из них. Одно мгновение – и окружающее пространство заполнили собой облака из мельчайших кусочков пластика и песка.
Как только последние запасы реактивной массы были исчерпаны, ‹Бесстрашный› превратился в порожнее судно, движущееся на высокой скорости. Квинси-4 быстро отстрелял оставшиеся пятьдесят канистр, сообщив каждой из них ускорение, достаточное для того, чтобы отлететь от корабля на приличное расстояние, после чего взорвал и их. Теперь к цели ‹Триполи›, планете ксулов, на скорости, почти равной скорости света, неслись два песчаных облака и мертвый корабль.
Пошел отсчет последних секунд…
* * *Штурмовая группа ‹Триполи›, Рядом с целью ‹Филадельфия›, Звездные врата системы Край Ночи, 16:38 по бортовому времени
Гарроуэй продолжал в одиночестве дрейфовать в пространстве. Согласно дисплею его имплантата, с того момента, как ‹Бесстрашный› прорвался сквозь Врата, прошло пять часов. В этом участке космического пространства по-прежнему было заметно легкое свечение – именно здесь погиб вражеский флот или по крайней мере большая его часть. Похоже, отдельные корабли еще оставались в этом районе. Впрочем, Гарроуэй не мог точно сказать, то ли он видит их на самом деле, то ли ему почудилось. Поскольку надежной точки отсчета для определения размеров в его распоряжении не было, эти движущиеся объекты вполне могли оказаться как вражескими судами, исполинами длиной в милю каждый, так и участниками его десантной группы, до которых было лишь несколько сот метров. -
Он вновь повторил попытку.
– Ударное подразделение ‹Альфа›. Говорит Триггер. Кто-нибудь слышит меня?
На этот раз до него сквозь помехи дошел ответ:
– Я слышу, комендор-сержант.
– Кто говорит? – уточнил Гарроуэй. Встроенный в его бронекостюм компьютер барахлил и потому не опознал говорящего.
– Младший сержант Шра-дах, коммендор-сержант.
– Можно просто сержант, Шра-дах. Ты тот самый иштариец, который повел за собой других против мародеров. – Он хорошо помнил рекрута родом с далекой планеты, гордого тем, что удостоился похвалы своего непосредственного начальника.
– Так точно, сержант.
– Ну как, пока держишься?
Последовала небольшая пауза.
– Мне кажется, системы моего костюма начинают отказывать. Мне хватает воздуха и энергии, но компьютер, похоже, вышел из строя.
– Понятно. Возможно, изжарился во время взрыва. А сам как? Тебя случайно не ранило?
– Нет, я не ранен… – Вновь возникла пауза. – Сержант, мне страшно! Я не хочу умереть в космосе!
– Отлично тебя понимаю, – отозвался Гарроуэй. – Мне тоже страшно.
– Сержант… я хочу домой.
– И я хочу, Наль! Тебя ведь зовут Наль?
– Да, сержант.
– Не волнуйся, Наль, мы не умрем, – подбодрил он иштарийца, хотя сам был не уверен в том, что говорил. – Нам с тобой умирать еще рано.
– Это ты верно сказал, черт возьми. Окочуриться мы еще успеем, – вклинился в их разговор до боли знакомый женский голос.
– Кроум?
– А ты что думал, что я тебя здесь брошу?
– Я зову вас уже пять часов! Где вас носило все это время, черт возьми?
– Там же, где и тебя. Я только и делала, что пыталась связаться с тобой. Просто плазменное облако теперь рассеялось, и наши передатчики вновь заработали. А может, нанотехники за это время успели кое-что починить. Не знаю.
– Как здорово, что ты вышла на связь! Скажи, кто-ни-будь еще подавал голос?
– Брунелли, сержант. Насколько я понимаю, связь восстановлена?
– Восстановлена, можете не волноваться. Ответьте все, кто слышит меня!
– Говорит Исли, докладываю выполнение задания!
– Руэ!
– Липперт!
Один за одним морпехи начали рапортовать о своем присутствии. Гарроуэй в уме вел счет. Всего на его запрос откликнулись пятьдесят человек. Юнт до сих пор находился под опекой Армори и был без сознания.
Не успел отрапортовать последний из пятидесяти, как в канал связи ворвался хор голосов. Имена называли так быстро, что вскоре Гарроуэй потерял счет. Андерсон. Шуeтер. Даннер. Менендес. Хонг. Вах-гур. Похоже, что всего в живых после ядерного взрыва, разнесшего на куски вражескую твердыню, осталось около двухсот человек. То есть гораздо больше, чем он мог первоначально надеяться.
– Похоже, что мы свое дело сделали, – заметила Кроум. – Цель ‹Филадельфия› уничтожена.
– Как и вражеский флот, – добавил Коллеско. – Вы видели, как ‹Бесстрашный› прорвался сквозь него? Вот это шоу, скажу я вам!
– Прошло пять часов, – заметила Кроум. – Как ты думаешь…
– Удар будет нанесен лишь через пятнадцать минут, – напомнил Гарроуэй. – А каковы его результаты, станет известно через пять часов семнадцать минут. Именно столько требуется световому лучу, чтобы преодолеть обратное расстояние.
– Так как там дела с ‹Филадельфией›? – вклинился в их разговор еще чей-то голос. – Кстати, почему эту махину назвали ‹Филадельфией›, а не как-то иначе?
– Это точно, – поддакнул еще один любопытный. – Я сам родом из Филадельфии. Выходит, начальству не по нутру мой город?
– Выходит, что это вы не загружали в свои пустые головы военную историю, – ответил Гарроуэй. – Вспомните войны начала девятнадцатого века в Северной Африке.
– К берегам Триполи! – заметил Брунелли. – Как в нашем гимне.
– Это все оттуда, – согласился Гарроуэй, – хотя эта строчка про сражение, которое произошло позже. В начале девятнадцатого века, когда американский флот блокировал североафриканский порт Триполи, наш самый крупный фрегат ‹Филадельфия›, преследуя пиратов, сел на мель. Берберы взяли его в плен, отвели в гавань и поставили на прикол прямо перед своей крепостью и прибрежными батареями.
Наши люди разработали план, решив уничтожить ‹Филадельфию› до того, как та будет использована против нас. Захваченное у пиратов судно водоизмещением шестьдесят четыре тонны, переименованное в ‹Бесстрашный›, взяло на свой борт матросов – а может быть, и несколько морских пехотинцев, переодетых под берберов. В общем, замаскировали его под местную посудину. Так вот, она подошла вплотную к ‹Филадельфии› и подожгла ее. ‹Бесстрашному› и его команде удалось бежать. Если не ошибаюсь, из всего экипажа во время операции был ранен всего один человек.
– Так вот почему они назвали крепость ксулов ‹Филадельфией›? И разнесли ее вдребезги к чертовой бабушке?
– Это точно.
Гарроуэй решил, что не стоит рассказывать вторую часть этой истории. Спустя шесть месяцев флот направил ‹Бесстрашного› обратно в гавань Триполи, на этот раз под командованием лейтенанта Ричарда Сомерса, с полным трюмом взрывчатки. Предполагалось подойти вплотную к стенам крепости, поджечь бикфордов шнур, а самим бежать в небольшой лодке. Но что-то пошло не так, и ‹Бесстрашный› взлетел в воздух прямо посреди гавани, а вместе с ним капитан и вся его команда.