– Тридцать лет назад, – возвысил голос Ретиф, – отец вашего нынешнего правителя держал коня под уздцы, когда император садился в седло!
Со всех сторон раздались возмущенные крики, заглушившие стук судейского молотка. Подобие порядка удалось восстановить только худощавому джентльмену, одетому в бархатный красно-коричневый камзол, с золотой цепью хранителя Большой печати на шее.
– Пора вынести, наконец, приговор изменнику и покончить с этой непозволительной дерзостью!.. – прокричал он.
– Нортройял оказался жертвой мошенничества, – возразил Ретиф, когда настало относительное затишье. – Но только не моего. Тот, кто называет себя Роланом, – самозванец!
Стук молотка, вместе с гулкими ударами посоха судебного пристава, заставил наконец замолкнуть благородную публику. Глаза председателя грозно блеснули за стеклами очков.
– Знание языка, дворцового этикета, а также узор сетчатки глаз, совпадающий с приложенным к документу, выглядят достаточно серьезным подтверждением вашей родословной. В свете представленных доказательств, суд склонен признать в вас преступника самого подлого рода: отступника, запятнавшего свое высокое происхождение! – Судья возвысил голос. – Занесите в протокол: лицо, именуемое Джеймсом Ярлом, бароном Лилии, разрушает собственными словами клятву верности и втаптывает в грязь свое благородное происхождение. Забывшему честь офицера будет вынесен заслуженный приговор!
– Я располагаю доказательствами моих слов, ваша честь! А обвинения, выдвинутые против меня, не доказаны. Я действовал в полном согласии с Кодексом, и Кодекс дает мне право высказаться в свою защиту!
– Вы пренебрегли Кодексом! – выкрикнул кто-то из зала.
– Я сказал, что на троне Лилии сидит узурпатор. Можете меня казнить, если я не смогу доказать этого.
В воздухе повисла мертвая тишина.
– Очень хорошо, – кивнул председатель суда. – Предъявите ваши доказательства.
– Когда некто, называющий себя Роланом, появился в Нортройяле, он имел при себе императорскую печать, кольцо, мантию, большую часть коронных драгоценностей и подлинник императорской родословной.
– Верно.
– Не было ли еще тогда замечено, что цепь на печати отсутствует, мантия сильно запятнана, главной драгоценности, изумруда «Наполеон», нет, кольцо обезображено глубокими царапинами, а замок переплета родословной книги взломан? – По залу пронесся ропот. – И никому не показалось странным, что у претендента не было императорской печатки, олицетворяющей Империю во всей ее полноте?
Голос Ретифа теперь гремел в тишине; во взгляде председателя суда прорезалось сомнение.
– Откуда у вас такие сведения?
Ретиф извлек что-то блестящее из кожаного мешочка на поясе и показал суду.
– Это разорванная цепь, – пояснил он. – Ее повредили во время кражи из хранилища Свиты в изгнании. – Ретиф растянул цепь поверх ограждения скамьи подсудимых. – А это – изумруд «Наполеон», когда-то он был вставлен в кольцо на руке легендарного Бонапарта. Другого такого в Галактике нет, и подлинность установить нетрудно. – В мертвой тишине звякнул маленький ключик, ложась рядом с цепью и драгоценным камнем. – Этим ключом вы сможете отпереть императорскую родословную книгу. – Наконец Ретиф извлек небольшую серебряную шкатулку искусной работы. – Пятна на мантии – кровь императора Ронара. Тогда же убийца отрезал палец императора, чтобы завладеть кольцом, на котором остались царапины.
Послышались возмущенные голоса. Ретиф замолчал, давая всем рассмотреть серебряную шкатулку в его руке.
Там лежала исключительно качественная копия императорской печатки. Такими же были изумруд и ключик, воспроизведенные в лабораториях Корпуса и точно повторявшие даже молекулярную структуру оригинала. При проверке их будут сравнивать с сохранившейся электронной матрицей; для положительного результата требуется полное совпадение. Сама печатка безвозвратно погибла при пожаре во дворце полтора века назад.
Откинув крышечку, Ретиф продемонстрировал великолепный камень винного цвета, оправленный в платину.
– Одна эта драгоценность доказывает, что Ролан – самозванец! Предлагаю суду сравнить ее с матрицей. А пока проводится экспертиза, я попросил бы суд еще раз обратить внимание на генеалогическое древо в моем офицерском патенте.
Секретарь отправился за аппаратурой и экспертами, судьи склонились над документом; зал гудел, теперь уже без умолку.
Вкатили матричный сканер. Председатель суда посмотрел на него и перевел взгляд на Ретифа.