– Так вы что, не знаете? – спросил Бретт, пристально глядя на толстяка. – Тут кругом одни куклы, их называют големами. Они неживые.
– Кто неживой?
– Да все эти подобия людей за столиками и на танцполе. Ну конечно, вы уже давно поняли…
– Я понял, что вам требуется медицинская помощь. – Толстяк отодвинулся вместе со стулом и встал. – Столик ваш, – буркнул он. – Пообедаю в другом месте.
– Подождите! – Бретт вскочил, схватил его за рукав.
– Не трогайте меня!
Толстяк направился к двери, Бретт пошел следом. Возле кассы резко повернулся, заметив, как мелькнул коричневый текучий силуэт…
– Смотрите! – Он дернул толстяка за руку.
– На что мне смотреть?
Жел исчез.
– Жел! Только что был здесь!
Толстяк бросил кассирше купюру и поспешил к выходу. Бретт порылся в бумажнике, вынул десятку, задержался ради сдачи.
– Подождите! – крикнул вдогонку.
И услышал удаляющийся по лестнице топот.
– Побыстрей можно? – обратился он к кассирше.
Женщина сидела неподвижно, остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Стихла музыка. Замерцали и погасли лампы. В сумраке Бретт увидел, как вздымается жидкая фигура…
Он рванул с места и выскочил на улицу. Толстяк как раз сворачивал за угол. Бретт хотел было позвать, но тут от двери хлынула грязная просвечивающая жижа. Он застыл с раскрытым ртом, с вытаращенными глазами, наклонившись вперед и раскинув руки. Жел нависал над Бреттом; его поверхность играла переливами; он ждал. В ноздри ударил едкий запах герани.
Прошла минута. У Бретта дергалась щека. Он боролся с желанием моргнуть, сглотнуть, но еще сильнее подмывало повернуться и дать деру. Высокое солнце било лучами по безмолвной улице, по безжизненным витринам магазинов.
Наконец жел потерял форму, осел, потек прочь. Бретт отступил шатаясь к стене, хрипло отдышался.
Через улицу он увидел витрину с полевым снаряжением: переносные печки, туристские ботинки, ружья. Подошел, попробовал отворить дверь – заперто. Он поглядел вправо и влево – на улице никого. Ногой разбил стекло возле замка, повернул изнутри ручку. Осмотрел товары на полках, выбрал тяжелую бухту нейлоновой веревки, нож в ножнах, флягу. Подержал в руках многозарядный винчестер с оптическим прицелом, но отложил его и повесил на пояс кобуру с револьвером двадцать второго калибра. Две коробки длинных ружейных патронов опростал в карман, зарядил револьвер. Веревку повесил на плечо и вернулся на пустую улицу.
Толстяк стоял перед фасадом соседнего дома, ковырял прыщ на подбородке и разглядывал витрину. Он хмуро посмотрел на подошедшего Бретта и зашагал прочь.
– Минутку! – позвал Бретт. – Разве вы не видели жела? Того, который меня задержал?
Толстяк обернулся, бросил подозрительный взгляд и прибавил шагу.
– Постойте! – Бретт схватил его за руку. – Я знаю, что вы настоящий. Видел, как вы срыгивали, потели и чесались. Мне нужна помощь, а обратиться здесь я могу только к вам. Мой друг в беде…
Толстяк высвободился рывком, его физиономия побагровела еще пуще.
– Маньяк! Не смейте ко мне прикасаться!
Бретт подступил ближе и сильно ударил толстяка в солнечное сплетение. Задохнувшись, тот рухнул на колени; панама слетела с головы и откатилась. Бретт схватил его за руку, помог подняться.
– Извините, – сказал он, – но нужно было проверить. Вы точно настоящий. Надо спасти Дхуву, моего друга…
Толстяк привалился к стеклу витрины, закатил испуганные глаза и схватился за живот.
– Я полицию позову! – прохрипел он.
– Какую полицию? – Бретт повел вокруг рукой. – Тут ни одной патрульной машины. Вы когда-нибудь видели эту улицу такой безлюдной?
– По средам, во второй половине дня, – сипло ответил толстяк.
– Пойдемте, я вам покажу. Тут одни пустышки. За этими стенами ничего нет…
– Где все люди? – простонал толстяк.
– Стены совсем тонкие, в четверть дюйма, – продолжал Бретт. – Идемте, сами увидите.
– Мне это не нравится, – сказал толстяк. Он был бледен, весь в поту. – Вы сумасшедший. Что происходит? Почему так тихо?..
– Мы попробуем спасти Дхуву, это наш долг. Жел затащил его в яму…
– Отпустите, – простонал толстяк. – Мне страшно. Ну почему нельзя просто оставить меня в покое?
– Как же вы не понимаете? Жел поймал человека. В следующий раз он может явиться за вами.
– Никто за мной не явится! Я бизнесмен… уважаемый гражданин. Хожу в церковь, жертвую на благотворительность. И хочу только одного: чтобы ко мне не лезли.
Бретт отпустил руку толстяка и окинул его взглядом: рыхлое бледное лицо, влажный лоб, дрожащие брылья. Толстяк нагнулся за свои шапкой, похлопал ею по ноге, нахлобучил на голову.