— Конечно, — согласилась Лейла. — Я думаю, придет время, все будет проверено-перепроверено, правда откроется. Каждый фронтовик надеется, что если он погибнет, имя его останется в народной памяти. Установить судьбу тысяч людей, конечно, непросто, но я верю, что это будет сделано. Ведь у пропавших без вести есть родственники, друзья. Никто не может, не должен остаться безвестным.
— Все же можно и пропасть, — возразила Руфа. — Вот мы приземлились здесь, накроет нас каким-нибудь шальным снарядом, и все, унес военный ветер две песчинки неизвестно куда. Пройдут годы, десятилетия, а люди еще будут гадать о нашей судьбе, кто-то будет думать, что мы с тобой, может быть, живы. Неспроста говорят, что на миру и смерть красна. Ведь наш самолет не упал, не сгорел. В любой момент могут появиться немцы: «Хенде хох!» Сразу стреляй в меня, в сердце. Ты командир!
— Ты пессимистка, — улыбнулась Лейла. — Найдут наш самолет, наши документы. И помянут нас добрый словом. Спи. Будем слать по очереди. У меня все кости болят, а спать что-то не хочется.
— А у меня глаза слипаются.
— Я вижу.
— Разбуди меня часика через два. Как начнет клонить в сон, буди. «Юнкерсы» возвращаются, слышишь?
— Не обращай внимания, спи спокойно. Сверху нас не видно.
«Как весело было здесь, наверно, до войны, — думала Лейла, глядя сквозь просвет в кустарнике на пепелище бывшего колхозного тока. Хлебом пахло. — Сколько нашей земли заграбастали фашисты… А мы все отступаем. Мало самолетов, танков, пушек, снарядов. Заводы в тылу работают день и ночь. Там, в тылу, и решается судьба войны. Наша армия превосходит немецкую по всем статьям, кроме вооружения, это ясно. Когда оружия будет поровну, немцы попятятся. Сначала наши рабочие победят немецкий тыл, а этого ждать недолго, потом мы сокрушим захватчиков. Даже с равным оружием мы бы дошли до Берлина, а придет время, когда у нас оружия будет больше, тогда немцы сдадутся или мы их уничтожим.
Землю мы вернем, города и села восстановим, а миллионы людей исчезнут навсегда. После такой войны, наверно, народы поумнеют, поймут наконец, что к чему, и никто никогда больше не станет под черное знамя фашизма…»
Руфа проспала около четырех часов, поворчала на подругу, что не разбудила раньше. Успела выспаться и Лейла. Протерла глаза и услышала рокот мотоцикла. Вскоре он появился на противоположной стороне аэродрома. Немцев двое, едут прямо на них.
— Твой слева, — прошептала Лейла. — Бери на мушку. Жди команды. Пусть подкатят поближе…
Но мотоцикл свернул в сторону, и скрылся за стеной кустарника. В их сторону немцы даже, не взглянули.
— Пронесло, — сказала Руфа. — Как я испугалась! Одно дело сбрасывать бомбы, другое стрелять вот так, в живого человека.
— В живого фашиста, — поправила Лейла. — Поспи еще часик, Руфа.
— Нет, я теперь не засну.
— Я тоже. Поболтаем?
Этот их разговор Руфа потом часто вспоминала. Лейлу многие считали скрытной, но с близкими подругами она была откровенна.
— Наши там извелись, — сказала Руфа.
— Не переживай, — Лейла погладила ее по голове. — Только ради приборной доски стоило совершить здесь вынужденную посадку. Пусть эта кочерыжка ткнется своим длинным носом…
— Ты знаешь, — встрепенулась Руфа, — она ведь непроходимая дура. Спросила меня про твоих родителей. Я смотрю на нее и думаю: тронешь Лейлу, пеняй на себя. Она что-то про бдительность начала толковать, я говорю: «Какая вы умная». Всерьез приняла, поверила, представляешь? Глазенки так и засияли. И пошло-поехало: она высказывается, а я повторяю: «Какая вы умная». А о твоих родителях я в самом деле почти ничего не знаю. Только запало: ты как-то сказала, что отца не помнишь.
— Я выросла в доме деда, в Куйбышеве. Моя мама, его младшая, любимая дочка, была очень своенравной, В 1914 году решила убежать на фронт, стать сестрой милосердия. Отец догнал ее в Москве, вытащил из вагона, привез домой и — под замок. У деда был свой каменный дом, небольшой магазин. Моя будущая мама сумела вырваться из неволи, вышла замуж за студента Виноградова и умчалась с ним в Казань. Через несколько месяцев вернулась. Родилась я. Мама второй раз вышла замуж и опять неудачно. Спился мой отчим. В Куйбышеве я училась в школе, там полюбила… Потом мы уехали в Среднюю Азию…