Садиться будем поперек взлетной полосы, с ходу. Ширина ее — триста метров. Но за ней — высоковольтные провода, столбы. На второй круг не зайдешь…
Едва касаемся земли, техники и вооруженцы с двух сторон подхватывают самолет, закрепляют его. Мы узнаем, что не вернулся один экипаж — Тася Володина и Аня Бондарева. Все другие приземлились с бомбами. Накрывшись капотом, мы молча сидим в кабинах. Подавленность сменяется тревогой. Где-то там, над морем, кружит одинокий маленький самолет. Он вылетел на задание раньше нас. Горючее на исходе…
Тася и Аня — скромные, обаятельные девушки, самый молодой и, пожалуй, самый неопытный экипаж в полку. Правда, Бондарева — штурман звена, ей недавно присвоили звание младшего лейтенанта. Что с ними?
Рано утром несколько самолетов вылетели на поиски. Азовское море, побережье были разбиты на условные квадраты, которые мы тщательно обследовали — никаких следов пропавшего самолета не обнаружили.
Месяц спустя в Пересыпь приехал незнакомый пехотный капитан и вручил Бершанской два летных планшета. Глянув на них, Евдокия Давыдовна побледнела. На одном была надпись: «Т. Володина».
— Что с ними?..
Капитан рассказал, что его бойцы обнаружили трупы девушек и обломки самолета на восточном берегу Азовского моря.
В тот же день комиссар Рачкевич с двумя солдатами из батальона аэродромного обслуживания выехала туда. Было установлено: самолет отнесло ветром на середину Азовского моря. Когда кончился бензин, он, планируя в тумане, пролетел над плавнями и врезался в береговой обрыв.
Гробы с останками девушек привезли в Пересыпь. Похоронили Аню Бондареву и Тасю Володину с воинскими почестями.
Ночь шестьсот семьдесят шестая
Восьмого апреля 1944 года войска 4-го Украинского фронта начали штурм Перекопа. Бои шли там, где в 1920 году красноармейцы под руководством Фрунзе громили банды черного барона Врангеля. Через день немецкая оборона была прорвана, и наши войска, развивая успех, двинулись на юг.
В этот день, восьмого апреля, я вылетела в учебный полет с молодой девушкой-техником, которую я сама уговорила начать обучаться штурманскому делу. На обратном пути, километрах в двадцати от аэродрома, мотор неожиданно начал чихать, указатель расхода горючего приближался к нулевой отметке.
— Идем на вынужденную посадку, — сказала я и посмотрела вниз. Воронки, колдобины… Мотор заглох.
Из задней кабины вылетела красная ракета. Я улыбнулась — юный штурман действует по инструкции. Но ведь под нами не аэродром, кому она подает тревожный сигнал?
Приземлились не совсем удачно: хвост самолета задрался вверх, но мы живы-здоровы. Подпрыгиваем, пытаемся дотянуться до хвоста — роста не хватает. К счастью, к нам подбежал мальчик-пастушок, из его кнута мы сделали петлю и с ее помощью придали самолету нормальное положение. Оказалось, в моторе лопнула трубка, если бы мы были на аэродроме, заменить ее — десятиминутное дело.
— Мне нельзя оставлять боевую машину, — сказала я штурману. — Придется, Валюша, тебе идти пешком к нашим. Пусть пришлют бензин и все, что надо для ремонта. Не заблудись…
Валя ушла. Когда стемнело, я забралась в кабину, уселась поудобнее, вынула пистолет. Около полуночи не выдержала, соскочила на землю — что-то тревожно стало на душе. До утра кружила вокруг самолета, почти уверенная в том, что в мое отсутствие в полку произошло какое-то несчастье. Страшная вещь — одиночество, чего только не приходит в голову.
Утром я подыскала поблизости подходящую площадку. Медленно тянулись часы. Несколько раз к самолету прибегали деревенские дети, но близко не подходили. Их, наверное, удивляло, что летчик — тетя!
Наступил полдень… Теперь я уже могла предположить, что Валя до аэродрома не дошла: с ней что-то случилось. Странная девушка. В полку ее прозвали «ворожеей» — все свободное время она занималась гаданием на картах. Однажды во время концерта художественной самодеятельности, которой проходил прямо в столовой, на «сцене» появилась сутулая дама с картами в руке и, подражая Валиной интонаций, забубнила:
— Милые, сердешные! Всю правду расскажу, что было, что будет…
Едва прозвучали эти слова, Валя выбежала из столовой — и к морю. Я подумала, что она побежала топиться, бросилась за ней. Нашла ее на берегу. Сидит, тихонько напевает:
В тот вечер я и повела разговор с ней об учебе на штурмана. Бершанская не возражала: «Под твою ответственность…»