Стозвездный сморчок подпрыгнул от возмущения, но жестом приказал страже убрать ножи. Похоже, он все еще побаивался молчания земного мальчика, который стоял с нарочито независимым видом, держа в руке газовый пистолет.
– Передай ему, что он лжет почище Короторо. За такие сказки тысячезвездный собственноручно отрубит ему голову.
Нуми добросовестно перевела новую угрозу.
– От них всего можно ожидать. Раз он так глуп, кто знает, каким дураком окажется тысячезвездный! – ответил Ники с кривой усмешкой.
– Не говори того, что я не могу перевести, – возмутилась Нуми. – Ты разве не понимаешь, как это опасно?
Стозвездный владыка, видимо, не привык ждать и потому снова потерял терпение.
– Что он сказал?
– Он сказал… – смутилась Нуми, оттого, что ей опять приходилось что-то сочинять. – Он сказал, что не боится тысячезвездного, потому что тысячезвездный, наверное, поймет нашу истину.
– Нет, он ему не позволит говорить такие вещи. Существует один-единственный мир, и им правит тысячезвездный. И все звезды принадлежат нам.
– Он хотел сказать, что звезды никому не принадлежат, – сказала Нуми, догадавшись, что лучше вести разговор спокойным тоном, потому что стозвездный все еще боялся мальчика.
– Что? Он хочет сказать, что эти звезды не мои? – совсем охрип сморчок-начальник и хлопнул себя по животу.
– Эти – ваши, но те, наверху – ничьи, – ответила девочка, показав на небо.
– Но я их купил! Переведи ему! Я их купил. Вот эту, и ту, и вон ту, видишь? Все – мои! – стал тыкать в небо стозвездный.
Девочка с Пирры не знала, как ему возразить, услышав столь странные рассуждения, и решила все дословно перевести Ники, чтобы посоветоваться с ним, как быть.
Николай, недоуменно глядевший, как они по очереди тычут в небо, понял, что непосредственная опасность миновала, и гордо улыбнулся.
– За свою долгую и нелегкую жизнь встречал я разных идиотов, по этот, наверное, самый большой во всей Галактике.
– Ники, прошу тебя, не смейся, – снова рассердилась девочка. – Ну что я должна ему сейчас переводить?
– Спроси его, где продаются звезды, может, и мы купим себе парочку. Кроме шуток, спроси! Так мы выиграем время и сумеем побольше о них узнать. Это лучше, чем доказывать ему, что он дурак.
– Что он сказал? – боязливо спросил стозвездный, напуганный властным тоном земного мальчишки.
Девочка добросовестно перевела вопрос Ники и стозвездный начальник смягчился. Стремление этих людей купить звезды было ему близко и понятно. Ники оказался прав, несмотря на то, что не знал местного языка и обладал всего одним мозгом. Нуми бросила на него взгляд, полный благодарности и уважения.
– Вы очень странные люди, – сказал стозвездный. – Похожи на звездных, но не имеете звезд. И даже не знаете, где их можно купить. Потому-то и болтаете всякую чушь. Но я готов вам помочь, ибо нет большего позора для звездного, чем погибнуть под топором палача.
И он что-то каркнул своим адъютантам. Те в мгновение ока принесли короткую накидку, украшенную звездами, и накинули ее на своего хозяина. А тот принялся ощупывать рукав скафандра Нуми.
– И одежда у вас какая-то особенная…
– Это скафандры. В них удобно летать со звезды на звезду, – объяснила ему Нуми.
– Опять вы хотите меня рассердить, – сказал стозвездный начальник.
– И почему я так добр к вам? Вы – очень подозрительные личности. Можете летать со звезды на звезду, а собственных звезд не имеете. Нет, тысячезвездный не простит мне, что я сразу не казнил вас.
– Он вас простит, – заверила его Нуми. – Мы попросим его простить вас. Он нас послушается.
– Послушается? – удивился стозвездный тому, каким тоном они говорят о стоящем в десять раз выше его самого.
– Конечно. Нас слушаются все разумные люди.
Простодушная девочка, сама того не зная, сказала хитрость. Стозвездный не посмел ей возразить, иначе ему пришлось бы признать тысячезвездного неразумным. И то в присутствии других звездных.
Стража уже выстроилась за их спинами с поднятыми вверх ножами. Двое адъютантов тащили длинную подзорную трубу.
– Куда нас поведут? – забеспокоился Ники.
– Покупать звезды.
– Ты сказал ему, что у нас нет денег?
Действительно, у него не было ни гроша. Он истратил все деньги, которые ему выдавали на неделю, и отправился в космос с пустыми карманами. А каждый, кто отправляется в такое путешествие без денег, знает, как это неудобно.
– Сказать ему? Но так мы никогда не узнаем, где и как их продают.
– Пока не надо! – важно заявил Ники, еле сдерживая смех. – Мы их купим. Даю одну жевательную резинку за сто звезд. Вот тебе еще одна жевательная резинка – еще сто звезд. Так мы станем ему ровней.
Нуми прикрыла ладонью рот, поперхнувшись от смеха, но тут же рассердилась.
– Я ведь просила тебя не шутить! Неприлично смеяться в гостях у чужой цивилизации. Что мне отвечать, если меня спросят, о чем ты говоришь?
– Я ничего смешного не сказал! Неужели ты думаешь, что сто звезд стоят больше одной жевательной резинки? У нас на Земле ценятся только редкие вещи. То, чего навалом, ничего не стоит. А звезд только в нашей Галактике сто пятьдесят миллиардов. Галактик тоже миллиарды. А жевательной резинки, думаешь, много? Особенно такой, из которой можно выдувать пузыри…
Доверчивая девочка серьезно взглянула на него и с жаром принялась обсуждать непонятный для нее земной закон.
– Странно! То, что ты говоришь, несомненно глупо, но какая-то логика в этом есть. Разве такое возможно – и глупо, и вместе с тем логично? Дай ему одну жевательную резинку, посмотрим, как он отреагирует.
– Ну, нет! Он мне противен. Сейчас я не отдам жевательную резинку и за миллиард звезд. Ты думаешь, что где-нибудь в другой галактике можно ее найти? Когда мы полетим на Пирру, я отдам ее вашим ребятишкам. Наверное, они не все такие экспериментальные, как ты, и она им понравится, – засмеялся Ники, довольный, что ему наконец удалось защитить честь своей жевательной резинки.
– Почему он смеется? – насторожился стозвездный, готовый тронуться в путь.
– Радуется, что вы тоже столь же разумны, как тысячезвездный, и что вы отведете нас туда, где продаются звезды, – дерзко соврала Нуми и тут же устыдилась своей лжи.
Но разве можно было честно перевести бредни земного мальчишки? Хорошо, что на террасе было довольно темно и никто не заметил, как она покраснела. Оказывается, и на Пирре краснеют, говоря неправду. Может быть, не все, но такие девочки, как Нуми, тотчас же краснеют.
– Тогда – вперед! – предложил польщенный стозвездный и стал торжественно спускаться по витому коридору, слабо освещенному мигающими фонарями.
Во всяком случае, ему казалось, что он спускается торжественно, а может, начальникам на этой планете полагалось ходить именно так. Ники, однако, еле сдерживал смех. Потому что попробуйте накинуть на себя одеяло, расшитое блестящими звездами, оставив при этом ноги голыми выше колен, и шлепать сандалиями с таким трудом, будто вы год пролежали больным в постели. И вы обязательно поймете, что это выглядит отнюдь не торжественно. По крайней мере, в глазах земной цивилизации.
Повозка, в которою им предстояло сесть, была вся разрисована звездами. Их было, наверное, штук сто, но кому охота считать в темноте? В повозку были впряжены не двое, а шесть животных – наполовину балканских мулов, наполовину перуанских лам в оранжевую и зеленую полоску. От этого, правда, она не стала мчаться быстрей, потому что за ней пешим строем двинулись двадцать стражников с длинными и обнаженными, как и их ноги, ножами. Это придавало шествию некоторую комичную – в глазах землян – торжественность.
На этой планете, очевидно, всегда было тепло, если даже ночью не ощущалось холода, а ее звездные обитатели расхаживали в коротких платьицах. Но беззвездным всегда было холодно, потому что у них не было звезд, которые могли бы их согреть. Какой-то сумасшедший мир! «Как им может быть холодно, когда в действительности тепло, и каким образом тебя могут согреть холодные звезды», – размышлял Ники, подпрыгивая на ухабах за спиной у стозвездного.