За шесть лет жизни с ненавистным мужем Анна Петровна никому не дала малейшего повода сомневаться в своем благоразумии и в своей добродетели. Но затем терпение её истощилось. В 1823 году Анна Петровна вернулась к родителям. Это ещё не разрыв — лишь первая робкая попытка освободиться. Деликатно, с оглядкой на общественное мнение. Но относительно свободная жизнь вдали от супруга быстро изменила мироощущение молодой женщины и она нашла себе «предмет» в лице соседа по имению родителей, молодого и симпатичного Аркадия Гавриловича Родзянко. И не просто «завела» — переехала к нему жить, что повергло местную общественность в шоковое состояние. Влюбленная же пара была занята только своими чувствами и… поэзией, к которой оба были более чем неравнодушны. А на поэзии тогда уверенно восходила новая яркая звезда — Александр Пушкин. И не обратившая ни малейшего внимания на робкого юношу, который ухаживал за ней на вечере у Олениных шесть лет тому назад Анна Петровна, почти влюбляется в гений поэта.
Анна Петровна написала несколько писем своим дальним родственникам — Вульфам, имение которых находилась неподалеку от села Михайловского, где жил в то время ссыльный Пушкин. В каждом письме — комплименты поэту, а в некоторых даже приписки непосредственно ему адресованные. Но если у прекрасной генеральши имя Пушкина теперь вызывало трепетный восторг, то повзрослевший Александр Сергеевич заочно называл Анну Петровну «премиленькой вещью». Что, с моей сугубо личной точки зрения, гениального поэта характеризует, как мужчину, далеко не с лучшей стороны. Более того, в письмах к Родзянко, Пушкин позволяет себе писать о его подруге в выражениях, просто оскорбительных для женщины, хотя прекрасно знал, что Анна Петровна читала все его письма. Но знаменитая встреча поэта и «гения чистой красоты» неумолимо приближалась.
Анна Петровна приехала в Тригорское — имение Вульфов. И ернический, оскорбительный тон Пушкина исчез совершенно. Грустный и задумчивый гулял он с прекрасной генеральшей по парку, в элегическом тоне вспоминал их встречу у Олениных:
«У вас был такой девичий облик… Не правда ли, что-то тогда вас угнетало, какой-нибудь крест?»
Анна Петровна разрешила Пушкину писать ей. Сама же она возвращалась к… Керну. Так решила родня, а молодая красавица не была ещё настолько самостоятельна, чтобы долгое время противиться её натиску.
В Ригу, где находился в это время на службе генерал Керн, полетели письма из Михайловского, исполненные такой высокой поэзией, пронизанные такою страстною и почти безумною любовью, какую в реальной жизни можно встретить нечасто. Сохранилось семь писем Пушкина к Анне Керн. Легко представить себе, какой восторг должна была испытывать женщина, вызвавшая подобные чувства. Тем более на фоне того грубо-заземленного, утилитарного отношения, которое не уставал демонстрировать престарелый супруг-генерал. Женщина — какой бы молодой и прекрасной она ни была — оставалась для него лишь самкой — не более того. Немудрено, что в 1826 году Анна Петровна снова оставила мужа и на этот раз — навсегда. Не остановило её даже то, что вскоре должен был родиться её второй ребенок. Снова дочь, получившая при крещении имя Анна.
Два года спустя Анна Петровна пылко влюбилась в собственного кузена — Алексея Вульфа — и роман этот длился почти четыре года. Вульф оставил о своей возлюбленной весьма интересные воспоминания:
«Ее страсть чрезвычайно замечательна не столько потому, что она уже не в летах пламенных восторгов (это о тридцатичетырехлетней женщине, между прочим! — С. Б.), сколько по многолетней её опытности и числу предметов её любви. Про сердце женщины после этого можно сказать, что оно свойства непромокаемого — опытность скользит по ним. Пятнадцать лет почти беспрерывных несчастий, уничижений, потери всего, что в обществе ценят женщины, не могли разочаровать это сердце или воображение — по сию пору оно как бы в первый раз вспыхнуло!.. Никого я не любил и, вероятно, не буду так любить, как её».
Что интересно, роман Анны Петровны с Алексеем Вульфом — близким другом Александра Пушкина — нисколько не помешал продолжению того, что возникло в Тригорском. В 1828 году, почти сразу после возвращения поэта из ссылки, случилось то, к чему он так пылко стремился, а она — не противилась. Но удивительная вещь, мужское чувство к женщине! Та, которая три года тому назад была «гением чистой красоты», после физической близости почти мгновенно стала «вавилонской блудницей». И действительно, не дождалась пылкого и знаменитого поклонника, сбежала от мужа, завела себе молодого любовника — какой уж там гений! Жила бы себе в тиши, перечитывала бы пожелтевшие пушкинские письма, глядишь, удостоилась бы более мягкого определения. Но у Анны Петровны характер был на редкость мягким и добрым: она была благодарна поэту за романтическую любовь, не сетовала на физическое охлаждение и не шутя называла его за глаза «гением добра». Выводы делайте сами.