И гром… он прислушался. Да, весенний гром, первый настоящий дождь, и вся пустыня ненадолго покроется ковром диких цветов…
Впервые за много лет он почувствовал, как капля влаги упала ему на щеку, скатилась к губам. Он слизнул ее, капля была соленой.
Мальчишка плакал — над ним. Анакин знал, что видит сын: слишком рано постаревшее лицо, лишенную волос голубовато-белую кожу, узлы давних шрамов.
Анакин хотел сказать, что не надо, пусть не смотрит на маску, пусть заглянет глубже… Он разлепил губы.
— Не только грубая материя, Люк… светиться должен…
Сын хлюпнул носом. Глаза у Скайуокера-младшего были круглые и жалобные.
— Самого главного глазами не увидишь, — пробормотал Люк в ответ.
Его мысли читать было легко. Мальчишка хотел сказать, что теперь все в порядке, что больше ничего уже не важно. Но не сумел соврать.
— Иди уж, — проговорил Анакин.
Сын опять замотал головой, только слезы брызнули в разные стороны.
— Нет! — голос подвел его, сорвался. — Ты пойдешь со мной! Я спасу тебя.
— Уже, — прошептал Анакин. — Уже… Если смерти, действительно, нет, если есть только Сила, то наверное очень скоро придется объясняться с Йодой. И с Оби-Ваном. И еще… сердце старого рыцаря дрогнуло от нетерпения. И еще с учителем.
— Отец, я тебя не оставлю, — всхлипнул Люк.
Снова дрогнула палуба, снова болезненно заложило уши. По переборке поползли вверх черные трещины. На головы с потолка посыпалась металлическая труха.
Из ближайшей вдели высунулся язычок голубоватого пламени.
Анакин притянул мальчишку к себе.
— Ты был прав… скажи своей сестре, что ты был прав.
Он устало закрыл глаза и стал ждать. Мальчишка нетерпеливо тряс его, звал вернуться. Но последний истинный джедай и повелителей ситхов, Дарт Вейдер, Анакин Скайуокер не отвечал.
В главном командном зале Звезды Смерти, как ни странно, было практически тихо. Здесь сидел коммодор Джерджеррод и смотрел, как все идет прахом.
Почти половина его людей были либо мертвы, либо ранены, либо разбежались… попрятались… Интересно, где они рассчитывали найти убежище? Безумцы.
Впрочем, остальные были не лучше. Они либо путались друг у друга под ногами, либо в бессильной ярости поносили вражеские корабли, либо палили из всех орудий по всем секторам. (Опять же интересно, не пострадал ли от этого собственный флот Империи?) Кто-то выкрикивал приказы, которые никто не слушал. Кто-то отчаянно сосредоточился на какой-то одной задаче, как будто это могло их спасти. Кто-то — как сам Джерджеррод — просто предавался свободным размышлениям.
Коммодор никак не мог понять, в чем же ошибся. Он был терпелив, он был верен, он был умен, он был несгибаем. Он командовал величайшей из когдалибо построенных станций. Ну, практически построенных. Он вдруг подумал, что ненавидит Альянс. А ведь когда-то относился к повстанцам почти с нежностью. Он их почти что любил — как младшего брата, которого можно было тайком от родителей таскать за волосы и щипать, как зверька, которого можно было истязать. Но ребеночек вырос и начал давать сдачи. У зверька отросли острые зубы.
Как же он ненавидел Альянс…
Но ничего не мог сделать. Разве что… Джерджеррод улыбнулся. Разве что уничтожить Эндор. Это он может. Разумеется, если честно, невелика в том заслуга… но как хочется раздавить собственной рукой что-то живое, почувствовать, как оно бьется в ладони, задыхается… и все — его больше нет.
— Флот повстанцев прошел через шит!
— Сконцентрируйте огонь на этом секторе, — услышал он чужой, спокойный голос, удивительно похожий на его собственный.
Джерджеррод нахмурился.
Экраны на дальней стене взорвались, в зал потек густой жар.
— Истребители внутри станции, наши защитные системы не фиксируют их. Может быть, надо…
— Взорвите секторы триста четыре и сто тридцать восемь. Это их отвлечет.
Старший помощник посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Но, сэр…
— Положение основного орудия относительно Лесной луны?
Старпом скосил глаза на монитор.
— Пойнт-ноль-два. Сэр, флот повстанцев…
— Увеличьте скорость вращения станции, пока луна не окажется в створе прицела. Стреляйте по моей команде.
— Есть, сэр.
Операторов не было. Старпом сам прошелся вдоль пультов, переключая тумблеры, сверяясь с приборами. Джерджеррод не спускал с него глаз.
— Вращение станции ускорено, сэр, — старпом вернулся. — До цели пойнт-нольодин. Шестьдесят секунд до выстрела. И, знаете что, сэр? Всего вам хорошего.
Он сунул коммодору портативную деку, отсалютовал и побежал к дверям. До них он не добрался, упал вниз лицом, пару секунд его пальцы еще скребли металлическую решетку палубы, потом он затих. Джерджеррод сунул бластер в кобуру.
Он улыбался, глядя, как на монитор вплывает зеленоватый диск, и машинально поглаживал деку. Да, до великого Таркина ему далеко, но его имя тоже запомнят. Пойнт-ноль-ноль-пять до выстрела. За переборкой кто-то истошно кричал.
До взрыва оставалось тридцать секунд.
Ландо нервничал. Впереди Антиллес с упорством ищейки прокладывал путь к заветному ядру реактора. В кильватере «Сокола» оставался еще один «крестокрыл» и несколько ДИ-истребителей. Поворот, еще поворот, что-то проскрежетало по обшивке. Пронесло…
Два взрыва. Калриссиан глянул на мониторы. Первый — имперец врезался в балку на крутом вираже. Вторым был «крестокрыл».
Все, хвост открыт, пинай — не хочу, как любит повторять Хэн. Теперь вся надежда на бортстрелка… Кстати, о кореллианах, а чем там, собственно, занимается Антиллес?
— Ну не струя себе фонтан! — тот будто подслушивал мысли. — Ты только глянь!
— На что?
В следующую секунду стало ясно, что Ведж имеет в виду реактор. Ландо тоже не приходилось видеть реактор такого размера.
— Мои торпеды его даже не поцарапают!
— Стреляй по генераторам, — посоветовал Ландо. — Реактор оставь мне. Только учти, времени у нас…
— Считай, что меня здесь уже нет! Калриссиан рассмеялся, услышав кореллианский боевой клич. Ведж двумя выстрелами разнес генератор внутреннего щита, положил истребитель на правый борт и исчез в одном из боковых туннелей.
— Не заблудись, — сказал ему на прощание Калриссиан. — Торпеды — товсь!
Два серебристых чудища сошли с крепежа и двинули к реактору.
Ландо прикинул время, покосился на приборы, потом на второго пилота. Ниен Нумб пессимистично качнул головой.
— Ведж, — Калриссиан переключил комлинк на прямой канал; не хотелось, чтобы слышали все остальные. — Знаешь, парень, мы отсюда не выберемся. Так что двигай до дома…
— Выберешься, — услышал он в ответ насмешливый голос кореллианина. — Следуй за мной.
Впереди вновь замаячил косой крест раскрытых плоскостей истребителя.
Антиллесу пришлось здорово скинуть скорость, чтобы менее поворотливый фрахтовик смог его догнать. Ландо в сердцах наградил упрямого кореллианина всеми эпитетами, какие вспомнил, выслушал в ответ короткий, хрипловатый хохот и поклялся никогда в жизни не связываться больше с представителями системы Корел.
— Я обещал вернуть корабль без единой царапины, — Ландо выключил связь и воззрился на пульт, как на личного и очень давнего врага. — Надеюсь старый пират простит меня…
Огненный вихрь, сжиравший за ними пространство, догонял. Ландо успел пожалеть мальчишку на «крестокрыле», которого от языков пламени отделял только пластик обшивки. Легкий кораблик сгорит, словно щепка, вместе с пилотом…
Позади него огонь поглощал станцию — сверхновая звезда в миниатюре. Ударная волна все-таки догнала его кораблик, наподдала сзади так, что Веджа бросило головой на приборную доску. Один из ремней безопасности лопнул. Плечо мгновенно онемело, рука перестала слушаться. Здорово. В довершение ко всему во рту появился отчетливый металлический привкус, а из носа закапала кровь.
Ладно, что у нас с приборами? Большая часть — слишком много! — погасла. В том числе: связь, посадочные маяки и сенсоры. «Крестокрыл» отчаянно рыскал из стороны в сторону. Одна радость в жизни: пушки в порядке. Антиллес немедленно опробовал их на первом же попавшемся «колеснике».