Он стал выглядеть обычным жителем Коронета, коротавшим время за кружкой кафа. Позади него, на стене висел головизор, по которому сейчас шли новости. Обычно он воспринимал их просто как часть окружающего шума, но в данный момент он, даже через шипение пара от кафоварки в баре, ясно услышал слова о бомбе и кореллианцах.
Как и остальные в баре. Наступила тишина. Персонал даже отключил кафоварку, и все развернулись, чтобы посмотреть сводку новостей.
Переданные с Корусканта кадры произошедшего были ужасны: одна летающая голокамера показывала разбитый фасад отеля, где на на дюрасталевой арматурной проволоке свисал кусок пермабетона, на котором крепились остатки названия, буквы «ЭЛИ…». Другая голокамера уровень за уровнем опускалась ниже ко дну городского «каньона», по мере спуска степень разрушения уменьшалась, но затем была показана ужасающая картина того, что, в конце концов, упало на землю: спидеры, обломки зданий, тела…
Хэн Соло, привыкший к войне, отвел взгляд и закрыл глаза.
Ошеломленная тишина сменилась шумной дискуссией незнакомых людей, которых свело вместе общее возмущение.
— Мы не делали этого, — слышался женский голос.
— Мы сражаемся честно.
— Если бы мы хотели бомбить Корускант, мы бы использовали флот.
— Они обвиняют нас. Почему? Неужели они до сих пор нас не знают…
Нет, терроризм был не в стиле Кореллии. Разумеется, военные диверсионные акты имели место, но кореллианцы стремились четко отделять тех, кто являлся допустимой целью, от тех, кто не должен ей быть. Хэн задумался о том, не был ли этот взрыв скользкой частью тайных операций Корусканта и Альянса в целом, целью которых было четко разделить стороны конфликта, совершая теракты против своих же граждан.
«Я схожу с ума. Я ведь говорю о Люке. Совет джедаев не позволил бы Сенату остаться безнаказанным после такого».
Но наверняка существовали разнообразные мрачные спецслужбы, которые Сенат наверняка финансировал и чьими действиями не слишком интересовался, по прагматическим и правдоподобным причинам. Люк мог и не знать об этом. В глубине души он оставался все тем же славным, идеалистическим парнем, каким был всегда.
«Они собираются использовать это так называемое возмущение из–за теракта, чтобы усилить противостояние, и попытаться нас сломить».
Хэн уронил голову на руки и сидел так некоторое время, гадая, что он сейчас может сделать, чтобы помочь Кореллии, учитывая то, что его не ждал здесь теплый прием. С закрытыми глазами он потянулся за чашкой, но она оказалась не совсем там, где он ее оставил.
Кто–то положил руку на его кисть.
— Хэн…
Голос был мужским и первой реакцией Хэна было желание выдернуть руку и выхватить бластер, однако он замер, его рука лишь чуть–чуть не дотянулась до кобуры. Мужчине, стоявшему перед ним, было примерно двадцать пять лет; темная кожа, черные волосы, подстриженные почти по–военному коротко. Незнакомое лицо.
— Ты меня знаешь? – Хэн был готов пристрелить его на месте. – Потому что я тебя не знаю, приятель.
— Однако ваша жена знала моего отца.
«Ага, Геджен. Нет уж, держись как ни в чем ни бывало. Ты понятия не имеешь, кто этот парень»
— Докажи.
Хэн заметил знакомое движение за окном, и увидел Лею, капюшон ее накидки был поднят, защищая от легкого дождя. – Как ты нас нашел?
Геджен – если это был он – приглушил голос почти до шепота. – Когда вы арендовали квартиру, вы платили непрослеживаемыми кредитами. Это большая сумма наличности, что сейчас является достаточно необычным, чтобы привлечь внимание.
— Чье внимание?
— Нашей службы безопасности.
— Значит, СБК знает, что мы здесь, а Тракен – нет? – Хэн произнес это имя, как будто выплюнул. К счастью это имя было распространено достаточно широко, чтобы не привлечь то внимание, которое бы привлекло упоминание фамилии Сал–Соло. – Ну да, конечно. Попробуй снова.
— Вы основываетесь на предположении, что любой сотрудник СБК захотел бы сообщить об этом Тракену.
Хэн медленно покачал головой. – И почему у меня такое чувство, что я не хочу этого знать?
— Что ж, есть Кореллия, а есть Тракен, и очень многие люди не считают это одним и тем же. Это люди, которые бы хотели что–нибудь сделать с этим.
— Назови меня циником, но думаю, что ты говоришь о смене власти без проведения выборов. Я как раз пытаюсь вспомнить подходящее название для этого.
Геджен – и никто иной – сел напротив него. Когда Лея зашла в бар, она посмотрела на Хэна, затем на Геджена, и ее губы разошлись в улыбке, как будто она заметила что–то, что ей очень понравилось.
— Вы вылитый отец, — сказала она.
— Дар Геджен, — очень тихо сказал молодой человек. Он пожал ее руку и их голоса затерялись на фоне шума разговоров, снова затопивших бар. – К вашим услугам, мэм.