— Мы полетим на Мандалор. Через Геонозис, поскольку там я похоронил папу. Семья не должна разлучаться.
Это был самый долгий разговор на тему, не связанную с профессиональной деятельностью, который Фетт вел с кем–либо с тех самых пор, когда был ребенком. Личный разговор, тягостный настолько, что причинял боль. В конце концов, он молча дал волю слезам.
Рядом с ним плакала Мирта, время от времени судорожно глотая воздух. Оба смущенно молчали, словно не желая признавать, что способны оплакивать кого–то, хотя правда состояла в том, что они могли плакать, и плакать горько.
Они стали одной семьей. Да, это был худший из всех возможных путей обрести родственные узы. Но даже при отсутствии привязанности узы все–таки были, и впервые в жизни это была связь, которую Боба Фетт попытается обрести как отец, а не как человек, вечно живущий в прошлом, в поисках того, кто уже никогда не вернется.
Глава 23
«…Пойдя на жертву, он обретет силу.
Он уничтожит тех, кто попирает справедливость.
Он обессмертит свою любовь…»
Из пророчества ситхов, зашифрованного в артефакте из кисточекКонспиративная квартира Лумайи, Галактический Город
Джейсен снова приснился тот сон, в котором он смотрел на оружие в своих руках и плакал.
За последние несколько дней сон принимал несколько разных форм. В первый раз, он держал свой световой меч; в следующих вариантах, в его руках были юужань–вонгский амфижезл, бластер, световой кнут. В одном он даже держал оружие, которое не смог опознать.
Повторения сна обеспокоили его настолько, что он решил спросить совета у Лумайи. Он стоял у входа в дом, где располагалась ее квартира, и смотрел в небо Корусканта, пытаясь заметить хоть какой–то свет из окна. Он знал, что она была у себя.
И Люк знал тоже. Он лишь не представлял, где именно она находилась, насколько близко. Аэроспидер мог покрыть расстояние от квартиры Скайуокеров до ее убежища меньше чем за час. Но имело ли это значение? События сменяли друг друга намного быстрее, чем мог бы предположить дядя. Они менялись даже быстрее, чем мог бы их осмыслить сам Джейсен, и он просто следовал им, доверившись Силе.
В квартире Лумайя уселась для медитации, ее лицо снова было закрыто вуалью. На этот раз не было никакой иллюзии, создаваемой Силой; сама квартира выглядела как обычное съемное жилье со стандартным набором мебели и темно–серым ковром – удивительно обыденная обстановка для таких ключевых событий.
В руках Лумайя держала кисточки, узлы и нити на которых представляли собой язык пророчества, загадочную инструкцию по действиям, которые должен совершить Джейсен, чтобы достичь полной силы и знаний ситхов. На низком столике перед ней стояла горевшая ровным пламенем свеча, время от времени притухая от сквозняка.
— Я вижу сны, — сказал Джейсен. – Сны об оружии, которое я использовал.
— И они беспокоят тебя, — отметила Лумайя.
— Все, что я помню, это то, что я смотрю на оружие в моей руке, и ощущаю невероятную скорбь.
— Возможно, это просто сон, а не видение.
— Оружие каждый раз меняется.
— Значит, это, скорее всего, обычный сон.
Он надеялся на это. Даже джедаи, как и обычные люди, видели сны, вызванные и подпитываемые событиями дня, стрессами, переутомлениями и неразрешенными конфликтами. Если он видит дурные сны, ни одного доктора это не удивит. За короткое время он научился делать… нет, он спровоцировал такое, о чем раньше и помыслить не мог. Видя шок и отвращение на лицах близких – отца, матери, даже Бена – он мог оценить эти эмоции со стороны и через призму восприятия ими его самого понять, насколько сильно он изменился.
— Я все чаще ловлю себя на том, что иду той же дорогой, что и мой дед.
Лумайя погладила нити кисточек, затем пропустила узлы между большим и указательным пальцами. Это выглядело так, словно она читала их.
— Чтобы «скользить по потоку» во времени, ты привязан к месту события, — сказала она. – Значит, ты можешь видеть только то, что происходило с Повелителем Вейдером на Корусканте.
— Ты таким способом пытаешься мне намекнуть, что мне следует использовать эту технику в другом месте?
— Нет, я хочу сказать, что если ты ищешь доказательства в прошлом, они в лучшем случае будут носить избирательный характер.
— Я чувствую, что частично повторяю жизнь Энакина Скайуокера. Я был бы сумасшедшим, если бы не попытался извлечь урок из нее.
— Но ты ведь уже знаешь, что ваши дороги различны. Его направили на ложный путь. Ты такой ошибки не совершишь.
— Ладно, спрошу снова. Чему еще я должен научиться, чтобы исполнить мою судьбу?